Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
100 
1) Страшно разболелись зубы… Болели три дня и три нощи… Кончилось тем, что в одну из ночей пришлось скакать в Москву, где я в один присест вырвал два зуба. От тяжелого, медленного зубодерганья, измучившего меня до чёртиков, разболелась моя башка и болела два дня. 2) Возвратившись из Москвы, я к ужасу своему заметил, что не могу ни сидеть, ни ходить: у меня появился геморрой. Задница <…> разгулялась на славу и гуляет до сегодня. Хотел писать лежа, но этот фокус мне не удался, тем более что, рядом с шишками, общее состояние было отвратительное. Пять дней тому назад ездил в Звенигород сменить ненадолго своего товарища, земского врача, где был занят по горло и болел. Вот и всё… Теперь: отчего я не писал Вам, что не будет рассказов? А потому не писал, что с каждым часом не терял надежды сесть и написать рассказ… Телеграфа в Воскресенске нет…
Болен я и доселе. Настроение духа мерзкое, ибо и денег нет (в июле я нигде на работал), и домашние обстоятельства не радуют… Погода сволочная.
От Вас я получил только одно письмо * , где Вы пишете о Тимофее и моей книге. Письмо, где Вы спрашиваете о маршруте в Бабкино, мною не получено, иначе бы Вы давно уже знали путь ко мне. На всякий случай вот путь ко мне: Николаевская дорога, станция Крюково; отсюда на ямщике в Воскресенск (Нов<ый> Иерусалим) или же прямо ко мне в Бабкино. В Воскресенске мой адрес можно узнать в лавках, на почте, у попа, у станового, у мирового. Семья была бы очень рада видеть Вас, а я с удовольствием хотя немножко бы заплатил за Ваше гостеприимство.
Теперь о моей книге. Будучи в Москве, я не видал ее ни в одном книжном магазине. У Васильева нет («давно была, а теперь нет»), на Ник<олаевском> вокзале * тоже была, а теперь нет, и т. д. Если, по-Вашему, книга пойдет осенью * , то подожду печатать объявление в «Рус<ских> вед<омостях>».
Про мою книгу заговорили толстые журналы. «Новь» выругала * и мои рассказы назвала бредом сумасшедшего, «Русская мысль» * похвалила, «Сев<ерный> вестник» * изобразил мою будущую плачевную судьбу на 2-х страницах, впрочем похвалил * …
Вчера я получил приглашение от «Русской мысли» * . Осенью напишу туда что-нибудь. Напрасно Вы спрашиваете, когда я буду в Москве. Я и сам не знаю, когда я там буду. Пришлите доверенность по дачному адресу; если бы Вы прислали ее ранее, то Ваше поручение было бы давно уже исполнено * .
В начале августа сестра едет в Москву искать квартиру * . Переберусь в сентябре.
Погода отвратительна. Всё лето порют дожди и будут пороть до бесконечности. Наша река выступила из берегов по-весеннему, à la половодье, так что мы сегодня ловили наметкой рыбу. Хлеб гниет и урожай пропал. Пропало и лето.
Агафопод в Москве, Николай у меня.
Как здоровье Прасковьи Никифоровны, и кончилась ли сенатская возня с Федей? * Почтение им обоим купно, с пожеланием всяких благ…
Нет ли чего-нибудь новенького? Сейчас хочу завалиться спать… Прощайте и будьте здоровы.
Апель Апеличу наше нижайшее. <…>
Ваш А. Чехов.
Лейкину Н. А., 20 августа 1886 *
187. Н. А. ЛЕЙКИНУ
20 августа 1886 г. Бабкино.
86, VIII, 20.
Пишу Вам, добрейший Николай Александрович, не по дачному адресу, а на редакцию, ибо не знаю, перебрались Вы в город или нет… Ваше письмо получил. Счастливцы Вы, право, что у Вас, северян, было лето… У нас было не лето, а сплошное чёрт знает что: дождь, дождь и дождь… В настоящее время ветер, холодище и тяжелые тучи. Реомюр показывает 4,5 тепла. Скука и стремление к чему-нибудь зашибательному вроде пьянства…
Рассказ к предыдущему № * я не послал Вам, ибо, откровенно и честно говоря, не было темы. Думал, думал и ничего не выдумал, а чепуху посылать не хочется, да и скучно. Зато я взял слово с Агафопода * , который гостил у меня, что он обязательно пошлет Вам рассказ и уведомит Вас, что я к оному № ничего не пришлю.
В Москву я переберусь в начале сентября, когда соберу толику денег, необходимую для перевозки. Квартиру нашел я себе (650 р. в год) в Кудрине на Садовой — д. Корнеева * .
100 
