159 
— Прошу прощения, — пробормотал магистр, увидев перед собой стройного парня лет двадцати. — Из-за дождя я не расслышал, что ты едешь сзади.
— Не надо извинений, — дружелюбно ответил возница, помогая Джоджонаху встать и пытаясь хоть как-то очистить от грязи его насквозь промокшую сутану. — Этого дождя я опасался с тех самых пор, как выехал из Палмариса.
— Палмарис, — повторил Джоджонах. — Я тоже пустился в путь из этого великолепного города.
Монах заметил, что парень сморщился при слове «великолепный», и потому умолк, посчитав более благоразумным не говорить, а слушать.
— Просто я ехал быстрее, — ответил парень и бросил безнадежный взгляд на свою повозку. — До сих пор, — тоскливо добавил он.
— Боюсь, нам не удастся вытащить твою повозку, — согласился Джоджонах.
Возница кивнул.
— В трех милях отсюда есть селение. Пойду туда за подмогой.
— Люди в здешних местах отзывчивые, — ободряюще сказал Джоджонах. — Наверное, я пойду вместе с тобой. Как-никак монаху они скорее помогут. Я ночевал там вчера, и они по-доброму отнеслись ко мне. И когда мы вытащим твою повозку, я надеюсь, ты возьмешь меня с собой. Мне надо в Урсал, а до него еще очень далеко. Да и тело мое, боюсь, не выдержит пешего перехода.
— Я тоже еду в Урсал, — объявил возница. — Может, вы мне поможете с моим поручением. Оно касается вашей церкви.
Джоджонах навострил уши и поднял брови.
— И какое же у тебя поручение? — спросил он.
— Дожили мы до печального дня, — продолжал парень. — Куда уж печальнее: убили настоятеля Добриниона.
У Джоджонаха округлились глаза. Он зашатался и, чтобы не упасть, схватился за рукав возницы.
— Добриниона? Как?
— Поври, — ответил возница. — Гнусная двуногая крыса. Пролез в церковь и убил настоятеля.
Джоджонах не верил своим ушам. В мозгу вихрем понеслись мысли, однако магистр был слишком слаб и сломлен болезнью. Он вновь опустился на мокрую и грязную дорогу, закрыл лицо руками и зарыдал. Джоджонах не знал, кого он оплакивает: настоятеля Добриниона, себя или свой возлюбленный орден.
Возница положил магистру руку на плечо, желая его утешить. Они вместе отправились в селение. Парень пообещал, что, даже если и удастся вытащить повозку, они все равно не двинутся в путь раньше завтрашнего дня.
— Я довезу вас до Урсала, — обнадеживающе улыбнулся возница. — Мы раздобудем покрывало, чтобы вам было тепло, святой отец, и запасемся провизией на дорогу.
В одном из домов, куда их взяли на ночлег, Джоджонаха уложили в теплую постель. Но уснуть ему не удавалось, поскольку в дом набилось полно народа. Всем хотелось услышать рассказ возницы о гибели настоятеля Добриниона. Джоджонах тихо лежал, прислушиваясь к разговорам. Наконец, продолжая все так же дрожать и потеть, он провалился в сон.
Юсеф и Данделион не вернулись вместе с караваном.
Магистр Джоджонах мгновенно проснулся. В доме было тихо и темно — совсем темно. Джоджонах прищурился, оглядываясь по сторонам.
— Кто здесь? — спросил он.
Юсеф и Данделион не вернулись вместе с караваном! — вновь услышал он, теперь уже громче и настойчивее.
Впрочем, нет, не услышал. Джоджонах сообразил, что никаких внешних звуков, за исключением стука крупных капель дождя по крыше, он не слышал. Эти слова он ощутил где-то в глубине разума и узнал человека, произносившего их.
— Брат Браумин? — спросил Джоджонах.
Я опасаюсь, что отец-настоятель отправил их за вами, звучало в его мыслях. Мой друг и наставник, берегитесь! Возвращайтесь в Палмарис, если вы еще не успели отойти далеко, под защиту настоятеля Добриниона, и скажите, чтобы Юсефа и Данделиона ни в коем случае не допускали в Сент-Прешес.
Контакт был слабым. Джоджонах знал, что Браумин не слишком искусен в обращении с гематитом. Да и условия для передачи, вероятно, были не самыми благоприятными.
— Где ты? — телепатически спросил Джоджонах. — В Санта-Мир-Абель?
Магистр Джоджонах, умоляю вас! Вы должны меня слышать! Юсеф и Данделион не вернулись вместе с караваном!
Контакт становился все слабее. Джоджонах понимал: Браумин устает. Затем связь резко оборвалась, и он испугался, что, должно быть, Маркворт или Фрэнсис каким-то образом подслушали сообщение Браумина.
Если это действительно был Браумин, — напомнил себе Джоджонах. Может, все это — бред, вызванный его лихорадкой?
159 
