Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
180 
— Говоришь, брат Делман внимательно относится к происходящему? — спросил Джоджонах.
— Он задавал множество вопросов, — повторил брат Браумин. — Некоторые граничили с открытой критикой отца-настоятеля. И, разумеется, мы все озабочены, что двое братьев не вернулись в Санта-Мир-Абель. Не секрет, что они пользовались огромной благосклонностью отца-настоятеля, и их поведение всегда обсуждалось молодыми монахами.
— Нам надо зорко следить за ищейками Маркворта, — серьезно сказал Джоджонах. — Не доверяйте ни Юсефу, ни Данделиону. А теперь возвращайся к своим обязанностям. Со мной будешь видеться только в самых крайних случаях, когда узнаешь что-нибудь предельно важное и безотлагательное. Появится возможность — я сам тебя найду. Мне будет интересно узнать об успехах брата Делмана. Попроси брата Виссенти, пусть подружится с ним. Виссенти достаточно далек от меня, и его беседы с братом Делманом будут незаметны для отца-настоятеля. И прошу тебя, брат Браумин, разузнай о пленниках: где их содержат и как с ними обращаются.
Брат Браумин поклонился и уже готовился уйти, как магистр остановил его.
— И не забывай, друг мой, — предостерег Джоджонах, — что брат Фрэнсис и иные, не столь заметные ищейки Маркворта всегда где-то поблизости.
Браумин ушел. Магистр Джоджонах остался один в окружении старинных фолиантов Абеликанского ордена — книг и пергаментных свитков. Многих из них столетиями не касалась ничья рука. У Джоджонаха было такое ощущение, словно души его собратьев по церкви до сих пор витают в темных помещениях склепа. Магистр остался наедине с историей, наедине с тем, чему он посвятил жизнь и принимал как божественное водительство.
Он молился о том, чтобы эта история не обманула его чаяний.
ГЛАВА 22
ДЖИЛЛИ
— Джилли, — как можно нежнее и ласковее повторил Коннор.
На лице Пони были написаны удивление и ужас. Такое выражение бывает у ребенка, когда он сталкивается с чем-то немыслимым и страшным.
Элбрайн, не спускавший с любимой глаз, однажды уже видел ее лицо таким, но лишь однажды. Тогда их первый поцелуй на холме близ Дундалиса был прерван звуками погибающего города.
Увидев, что Пони потеряла равновесие и вот-вот упадет с коня, Элбрайн подхватил ее. Но ее замешательство продолжалось недолго. Пони отбросила прочь нахлынувшие чувства и вновь обрела ту внутреннюю решимость, которая многие годы помогала ей проходить через превратности жизни.
— Джилсепони, — поправила она Коннора. — Меня зовут Джилсепони, Джилсепони Альт.
Она бросила взгляд на Элбрайна, черпая силу в его неизменной любви.
— Точнее, Джилсепони Виндон, — добавила она.
— А когда-то — Джилсепони Билдеборох, — тихо сказал Коннор.
— Этого не было, — поспешно и с неожиданной для себя резкостью возразила Пони. — Ты уничтожил это сочетание, провозгласив перед законом и перед Богом, что подобного никогда не было. Или благородному Коннору теперь вдруг понадобилось заявить права на то, от чего он в свое время поспешил избавиться?
Элбрайн снова дотронулся до нее, пытаясь успокоить.
Слова Пони больно обожгли Коннора, но он принял их как нечто заслуженное.
— Я был молод и глуп, — ответил он. — Наша брачная ночь… твое поведение… все это оскорбило меня, Джилли… Джилсепони, — быстро поправился Коннор, увидев гримасу на ее лице. — Я…
Пони махнула рукой, требуя, чтобы он замолчал, потом взглянула на Элбрайна. Насколько же мучителен для него этот разговор, только сейчас сообразила она. Зачем ему страдать от воспоминаний о ее несостоявшейся брачной ночи с другим человеком?
Однако Элбрайн оставался спокойным, и в его светлых глазах не было ничего, кроме симпатии к женщине, которую он так горячо любил. Он не позволил, чтобы в них вспыхнули огоньки гнева и ревности, ибо это было бы оскорбительным для Пони.
— Вам есть о чем поговорить, — сказал он. — А мне надо следить за караваном.
Он вновь дотронулся до Пони, но на этот раз мягко, почти игриво, желая показать, что уверен в их любви. Затем, чтобы разрядить напряжение, он столь же игриво подмигнул ей и отошел.
Пони с нежностью следила, как он удаляется. Оглянувшись и убедившись, что поблизости нет чужих любопытных глаз и ушей, она пустила Дара шагом. Коннор поехал рядом.
— Поверь, я ничего не затевал против тебя, — попытался объяснить Коннор, когда они остались одни. — Я не намеревался причинить тебе зло.
180 
