очень нудно 
78 
– Ну уж нет, – заявил Кэддерли, с ужасом осознавая, что посмел возразить наставнице, жрице.
Но Пертилопа вновь лишь засмеялась.
– Очень даже да, – сказала она. – Ты верный послушник нашего Покровителя, а также Огма, его брата. Не стоит мерить свою веру исполнением обрядов и церемоний. Она находится у тебя в сердце, в твоей искренности и любви. Ты верный послушник, это заложено в твоем пытливом уме и сердце, и блестящий ученик. Этим и измеряется верность Дениру.
– Во всяком случае, не для Эйвери, – возразил Кэддерли. – Сколько раз он угрожал выгнать меня из ордена. И именно за то, что я не соблюдаю все те обряды, о которых вы с такой легкостью говорите!
– Он не может выгнать тебя из ордена, – покачала головой Пертилопа. – Нельзя «выгнать» человека из-под воли Небес.
– Воли Небес? – переспросил Кэддерли. – Если это и вправду так называется, то я еще даже не вступал ни в какой орден. Я не чувствую в себе призвания.
– Чепуха, – отмахнулась Пертилопа. – Тебя призвали могучие силы Денира. Это, мой юный друг, и есть то, что свидетельствует о воле Небес! Разве ты сомневаешься в той Силе, к которой только начал подступаться?
– Я обращаюсь не к Силе, – ответил Кэддерли со своим обычным упрямством, – а к ее источнику.
– Ее источник Денир.
– Это вы так говорите, – сказал Кэддерли. – Блажен, кто верует.
– Погоди, ты тоже поверишь. Ты священнослужитель Денира, приверженец Покровителя, который требует независимости, проявления свободной воли. И остроты ума, – продолжила Пертилопа, причем ее карие глаза приняли странное, отсутствующее выражение. – Если ты лишь слепо выполняешь обряды, ты ничем не лучше коров и овец, которые пасутся в полях вокруг Кэррадуна. Денир и не хочет этого. – Пертилопа помолчала, глядя на испуганного молодого жреца. – Покровитель опекает художников, поэтов и просто думающих людей, хотя их работа может выглядеть лишь бледной копией того, что принято называть «идеалом». Вопрос, Кэддерли, сильнее ответа. Это то, что сопровождает твое взросление, – приближение к тайнам Денира.
Где-то в глубине души Кэддерли взмолился, чтобы слова Пертилопы оказались правдой, чтобы их обнадеживающая мудрость не обернулась лишь слабой надеждой столь же растерянного и отчаявшегося существа, как он сам.
– Ты оказался Избранником, – вернулась Пертилопа к насущным проблемам. – Ты слышишь Песнь и подходишь, с каждым днем все ближе, к тому, чтобы разбирать ее смысл и лучше понимать свое место в этом странном нагромождении испытаний, которое мы зовем жизнью.
– Значит, я колдун?
– Нет!!! – Наставница впервые за весь разговор всерьез рассердилась, и Кэддерли проявил мудрость, не став отвечать тотчас же. – Твой магический талант по сути своей светел, – настаивала Пертилопа. – Разве ты применял иные заклинания, кроме тех, к которым у тебя на глазах прибегали другие жрецы?
Кэддерли задумался всерьез и надолго. По правде говоря, те магические действия, что он производил, мало отличались от того, что делали другие священнослужители. Даже эта Тайна Родства была не столь уж далека от возможностей изменения формы, практикуемой у друидов-отшельников. Но в то же время молодой человек понимал, что его возможности включают в себя еще кое-что.
– Я не молюсь, когда произношу заклинания, – заспорил он. – Я не вылезаю по утрам из постели в уверенности, что сегодня смогу создать свет или что сумею превратить свои руки в беличьи лапы. Равно как я никогда не взываю к Дениру.
– Ты читаешь Книгу, – напомнила ему Пертилопа, опровергая рассуждения Кэддерли. – Это и есть твоя молитва. Поэтому тебе не нужно выбирать заклинания и запоминать в точности порядок магических действий. Ты просто слышишь Песнь. Ты один из немногих Избранников. Я много лет подозревала это и наконец лишь несколько недель назад поняла, что именно тебе суждено стать моим Преемником.
– О чем вы говорите? – спросил Кэддерли. Его состояние и без того близилось к панике, а теперь его охватил настоящий ужас оттого, что Пертилопа, продолжая говорить, начала снимать свое длинное одеяние. Молодой жрец застыл, пораженный, когда наставница окончательно избавилась от одежды, открывая странного вида кожу, которая напоминала шкуру акулы, покрытую не чешуей, а острыми шипами.
– С самого детства я воспитывалась на Побережье Мечей, – начала свой рассказ наставница, – у моря. Мой отец рыбачил, и я часто выходила с ним в море выбирать сети. Как видишь, я обрела Тайну Родства с акулой, как ты с белками, в частности с Персивалем. Я всегда восхищалась необыкновенно грациозными движениями и совершенством этого зачастую опасного создания.
78 
