Последние отзывы

  59  

Детектив Нисимото изумленно взирал на инспектора.

— Значит, господин инспектор, вы считаете, что все эти разные улики, найденные нами, были сфабрикованы и что Тамаё и Макака сговорились убить Томо?

— А вот этого я не говорил. Я всего лишь сказал, что улики не бесспорны. И след сапога тоже — он кажется слишком явным и четким, словно его припечатали. Но… да ладно, не важно, идите и продолжайте расследование. Господин Киндаити, наверное, доктор Кусуда уже освободился. Пойдемте?

В комнате на втором этаже врача не было, только детектив стоял на страже у трупа.

— Кавада, где доктор Кусуда?

— Он в той комнате, осматривает даму.

— А, хорошо. А каковы результаты осмотра трупа?

— Он сказал, что подробный рапорт представит после вскрытия. Но основные данные таковы, — детектив заглянул в записную книжку, — смерть наступила семнадцать—восемнадцать часов назад. Стало быть, можно считать, что умер он вчера между восьмью и девятью вечера.

Вчера между восьмью и девятью вечера. Инспектор Татибана и Киндаити уставились друг на друга. По словам Макаки, он ушел из этого дома где-то между половиной пятого и пятью. Если так, значит, Томо, привязанный к стулу, после ухода Макаки оставался в живых еще три или четыре часа.

Детектив продолжал, поглядывая то на одного, то на другого:

— Да, начальник, вчера между восьмью и девятью вечера. Но есть еще кое-что. Доктор Кусуда говорит, что струна кото оказалась на шее убитого после наступления смерти, а на самом деле его удавили чем-то более толстым, чем-нибудь вроде веревки.

— Что! — Инспектор Татибана буквально подпрыгнул от удивления, но в это же мгновение, словно в ответ на его восклицание, из другой комнаты раздался женский визг.

Киндаити и инспектор в ужасе смотрели друг на друга. Ясно, что кричит Саёко, но слишком уж жалостным, душераздирающим был этот крик.

— Инспектор, пойдемте посмотрим, что случилось.

За третьей по счету дверью, выходящей в коридор, над Саёко хлопотали Макака и Кокити. Киндаити с Татибана вошли в комнату и застыли на месте при виде открывшегося им зрелища: Макака и Кокити с двух сторон удерживали Саёко, и по лицу ее было ясно, что она не в себе. Глаза закатились, лицо дергается, и сила ее бешенства была такова, что время от времени ей удавалось вырваться даже из рук могучего Макаки.

— Макака, держите ее крепче. Я вколю ей еще дозу. Надеюсь, еще одной хватит, — сказал врач, делая ей последнюю из серии инъекцию.

Еще три жалобных, душераздирающих вопля вырвались из уст Саёко, затем наркотик, очевидно, подействовал, она начала успокаиваться и наконец уснула, как дитя, на груди у Макаки.

— Бедная девушка, — грустно пробормотал Кусуда, отложив шприц: — Нервы у нее, наверное, просто сорвались. Надеюсь, это пройдет.

Эти слова встревожили Татибана.

— Что вы имеете в виду, доктор, — что ей грозит безумие?

— Наверняка ничего не могу сказать. Потрясение было слишком сильным. — Кусуда посмотрел на инспектора, потом на Киндаити. Лицо его омрачилось — Инспектор, — проговорил он, — она беременна. Трехмесячная беременность.

Кровь на указательном пальце

Томо убит. Эта новость, пришедшая с другой стороны озера, пробежала по вилле Инугами, как электрический разряд, вызвав у ее обитателей шок. Излишне говорить, что сильней всего удар поразил мать Томо, Умэко, чья обычная истерия, с прошлой ночи и без того обостренная тревогой и мучениями, наконец вышла наружу при этом ужасающем известии. Горе и ярость заставили ее наговорить детективу Ёсии, принесшему эту горькую весть, вещи настолько потрясающие, что на них никак нельзя было не обратить внимания.

— Будь она проклята! Будь она проклята! Проклятие этой Мацуко! Эта сука убила его. Эта сука убила моего Томо. Детектив, вы должны арестовать ее. Вы должны арестовать ее и приговорить к смерти. Не к обычной смертной казни — этого для нее недостаточно. Я хочу повесить ее за пятки, разорвать ее на куски, жечь ее, пока она не почернеет, и вырвать ей волосы, прядь за прядью.

Точно беснующийся демон, Умэко перечисляла все прочие ужасные казни, которым подвергла бы Мацуко. Но потом смолкла и зарыдала. Слезы как будто немного ее успокоили, но, всхлипывая, она сделала детективу Ёсии следующее заявление:

— Детектив, вы знаете о завещании отца, да? Если бы он не оставил этого завещания, то Киё, сын Мацуко, стал бы законным наследником состояния Инугами. Она рассчитывала на это и с нетерпением ждала, когда получит власть как мать короля. Но завещание разрушило все ее планы, они развеялись, как дым. Завещание отдает богатство Инугами человеку, который станет мужем Тамаё, но лицо ее Киё — эта мякоть — созревший и лопнувший красный гранат. О, Небо, какая гадость! При одной мысли об этом у меня по телу бегут мурашки. И какие бы странные вкусы ни были у Тамаё, она никогда не выбрала бы такое чудовище в мужья. Значит, с самого начала было понятно, что Киё проигрывает в соревновании за руку Тамаё. Мацуко не могла этого вынести, но сначала она убила Такэ, а потом нашего сына, Томо. Раз они мертвы, Тамаё придется выйти за это чудовище, нравится ей это или нет, ведь если она этого не сделает, то утратит все права на наследство. Это единственный способ для Киё наложить руки на богатство Инугами. Ах, она злобная, злобная сука! Детектив, вы должны арестовать ее. Вы должны арестовать Мацуко.

  59