Последние отзывы

  44  

– У вас здесь прелестный бальный зал, Коннан, – заметил другой.

– Так давайте воспользуемся им, – отвечал он и, подойдя к потайному окошку, приказал музыкантам: – еще раз «На прекрасном голубом Дунае».

Они заиграли. Я повернулась к Элвине, взяв за руку Джилли. Гости уже начали танцевать. Они беседовали между собой, не понижая голоса. Зачем? Ведь я всего лишь гувернантка. Я услышала обрывки разговоров:

– Это гувернантка Элвины.

– Какая развязность! Наверно, очередное увлечение Питера.

– Мне всегда жаль их. У них, должно быть, невеселая жизнь.

– Но танцевать в лунном свете! Что может быть неприличнее?

– По-моему, предыдущую пришлось уволить.

– Придет черед и этой.

Щеки мои горели. Как мне хотелось сказать им всем, что мое поведение было намного более приличным, чем кое-кого из присутствующих. Никогда еще я не была так разгневана, но к гневу примешивалась изрядная доля страха.

Я знала, что рядом со мной стоит Коннан Тре-Меллин, и, хотя в лунном свете разобрать трудно, я была уверена, что он смотрит на меня с отвращением. Ведь ничего другого своим поведением я вызвать не могла.

– Элвина, – сказал он, – отправляйся к себе и возьми с собой Джилли.

Он говорил таким тоном, что она не посмела ослушаться. Как можно спокойнее я добавила:

– Да-да, пойдемте, – и уже хотела последовать за детьми, но Коннан крепко схватил меня за руку и, подойдя совсем близко, произнес:

– Вы очень хорошо танцуете, мисс Лей. Мне всегда нравились люди, умеющие хорошо танцевать. Может быть, потому, что я сам далек от совершенства в этом искусстве.

– Благодарю вас, – сказала я и попыталась высвободить руку, но он не отпускал меня.

– Я уверен, что «Голубой Дунай» – ваша любимая мелодия. У вас был… вдохновенный вид, – с этими словами он вдруг закружил меня в вальсе, и вот мы уже танцуем с ним среди гостей. Я – в своем лиловом ситцевом платье с бирюзовой брошкой, они – в шелках и бархате, изумрудах и бриллиантах. Как хорошо, что солярий освещен только луной, и никто не видит моего лица. Я сгорала от стыда, и у меня не было никаких сомнений, что он заставляет меня танцевать, чтобы продлить мои мучения и еще сильнее наказать за легкомыслие. Мы неслись и кружились в такт музыке, и я не могла отделаться от мысли, что с этого момента музыка «Голубого Дуная» будет всегда напоминать мне о том, как я танцевала с Коннаном Тре-Меллином в солярии при луне.

– Приношу вам свои извинения, мисс Лей, – сказал он неожиданно, – за дурные манеры своих гостей.

– Я должна была этого ожидать, и более того, несомненно заслужила.

– Какая чепуха, – ответил он, и мне показалось, что я сплю, потому что в голосе, звучавшем у самого моего уха, мне почудилась нежность.

Танцуя, мы оказались в углу комнаты. Он вдруг откинул портьеры, открыл дверь, и вот мы уже на маленькой лестничной площадке в незнакомой мне части дома. Он остановился, но все еще не отпускал меня. На стене над нами горела керосиновая лампа из нефрита, в ее свете мне было едва видно его лицо. Мне показалось, что оно вдруг стало жестким, почти грубым.

– Мисс Лей, – сказал он, – когда вы забываете о строгости, вы просто очаровательны.

Я не успела ничего ответить. Он прижал меня к стене и попытался поцеловать. На мгновение я оцепенела, потрясенная. Я не отдавала себе отчета в своих чувствах, но прекрасно понимала, что означает этот поцелуй. Если я не прочь пофлиртовать с Питером Нэнселлоком, разве откажусь от интрижки с хозяином? Я так рассердилась, что, не думая о последствиях, изо всех сил оттолкнула его. От неожиданности он покачнулся и сделал шаг назад.

Подхватив юбки, я бросилась бежать вниз по лестнице прочь, не разбирая дороги, пока не оказалась в галерее. Оттуда уже без приключений добралась до своей комнаты, бросилась на кровать и с трудом отдышалась.

Мне оставалось одно – как можно скорее уехать из этого дома. Теперь мне были совершенно ясны его намерения на мой счет. Наверняка и мисс Дженсен выгнали потому, что она отказалась стать его любовницей. Это не человек, а чудовище. Нанимая людей на работу, он считает, что они его рабы. Он ведет себя, как турецкий паша! Как смеет он так относиться ко мне! У меня перехватило горло. Никогда еще не чувствовала я себя такой несчастной. И все из-за него. Я не хотела признаться себе, что больше всего переживаю его презрительное отношение ко мне.

А это был уже опасный симптом. Надо трезво оценить свои чувства.

  44