очень нудно 
56 
Фердинанд сокрушенно махнул рукой.
– Но ведь нам так не хватает денег! Как мы обойдемся без них?
– Еще труднее нам будет обойтись без элементарных понятий о чести и бесчестии, – с достоинством ответила она.
Фердинанд отвернулся. От отчаяния и злости он потерял дар речи. В эту минуту Изабелла поняла, что больше всего на свете ее муж любит деньги.
В севильский монастырь святого Павла Алонсо де Охеда вернулся опустошенным и разочарованным, обманутым в своих самых сокровенных чаяниях. Прежде он надеялся, что к этому времени в Севилье уже будет полным ходом работать инквизиция, а теперь у него появились опасения, что никто, даже сам Торквемада, не сможет убедить королеву в необходимости основать в Кастилии хотя бы один-единственный святой трибунал.
Днем он вымещал злобу на всем доминиканском братстве, а по ночам усердно молился – пытался урезонить Божьих угодников, так легкомысленно относившихся к неотложным нуждам кастильского государства.
– Доколе? – вопрошал он. – Доколе будете вы взирать на грехи заблудших чад ваших и не давать нам возможности спасти их души? Долго ли еще мы будем бессильны в борьбе с ересью? Скажите, о небесные пастыри нашего многострадального народа!.. Скажите, подайте какой-нибудь знак!
И вот – во всяком случае так показалось Охеде – долгожданный знак был подан. Это случилось в тот день, когда в монастырь прибыл один молодой человек, желавший поговорить с настоятелем о неком тревожном явлении, свидетелем которого он недавно стал.
Охеда согласился принять его.
Юноша вошел, и Охеда тут же узнал его. Тот принадлежал к знатному роду Гузманов, еще в прошлом веке обосновавшихся в Севилье.
– У тебя очень растерянный вид, сын мой, – сказал приор. – В чем ты желаешь мне исповедаться и почему ты не обратился Со своим делом к твоему духовному отцу?
– Святейший приор, мне кажется, что мое дело важнее, чем просто исповедь. Я знаю, что вы недавно побывали при дворе и виделись с королевой. Потому-то я и решил прийти к вам.
– Ну что ж, давай послушаем твои откровения.
– Святейший приор, я завел любовницу.
– Нехорошо, плотские желания нужно подавлять. Назначь себе эпитимью и больше не греши.
– Она еврейка, святейший приор.
Чтобы не выдать волнения, Охеда закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Если она искренне верит в Господа нашего Христа, то ее кровь не имеет особого значения.
– Святейший приор, мне кажется, она искренне исповедует нашу религию. В противном случае я бы не сблизился с ней.
Охеда кивнул. Затем спросил:
– Она живет в еврейском квартале?
– Да, святейший приор. Я приходил к ней в гетто, в дом ее отца. Она еще не достигла совершеннолетия, поэтому ее семья не хотела, чтобы у нее был любовник.
– Оно и понятно, – строгим голосом произнес Охеда. – Стало быть, ты уговорил ее поступить против отцовской воли?
– Она необыкновенно красива, святейший приор. Каюсь, я не устоял перед искушением.
– Как же ты приходил в дом ее отца, если он запрещал ей иметь любовника?
– Я приходил тайком, святейший приор.
– В таком случае, сын мой, назначь себе еще одну эпитимью.
– Смею надеяться, святейший приор, мои грехи будут отпущены без эпитимьи – ведь если бы не эти тайные посещения, я бы не узнал, какие злодейства творятся в ее доме. У Охеды от волнения задрожали руки.
– Продолжай, сын мой, я тебя слушаю, – вкрадчиво произнес он.
– Сейчас страстная неделя, – смущенно пробормотал юноша. – До вчерашнего вечера я не помнил, что это еще и окончание еврейской пасхи.
– Ну, продолжай! – не сдержавшись, прикрикнул Охеда.
– Я незаметно пробрался в комнату моей девушки, там мы занимались любовью. И все это время, святейший приор, в доме слышалась какая-то возня. Как будто с улицы все заходили и заходили люди – много народу, и все о чем-то негромко разговаривали. Понятное дело, я встревожился. Мне показалось, что отец моей любовницы догадался о моем присутствии в его доме и позвал друзей – чтобы застать нас врасплох и, может быть, убить меня.
– Твои опасения подтвердились, сын мой?
– Как я теперь понимаю, святейший приор, обо мне они и не думали. Но тогда я этого не знал, поэтому встал с постели и быстро оделся. Казалось, мой страх передался моей любовнице – она тоже оделась и сказала, что чем быстрее я выберусь из дома, тем будет лучше. Когда шаги на лестнице затихли, мы осторожно выскользнули из комнаты и направились к выходу. Однако, уже подойдя к прихожей, мы услышали какой-то шум за одной из дверей – вот когда моя любовница по-настоящему испугалась. Она быстро распахнула платяной шкаф, стоявший поблизости, и втолкнула меня в него. Это было очень своевременно, святейший приор, потому что ее отец как раз вышел в прихожую встречать друзей, только что заявившихся в его дом. Они остановились рядом со шкафом, в котором я прятался, поэтому мне удалось разобрать, о чем они говорили. Как оказалось, в этом доме собрались люди, праздновавшие еврейскую пасху. И все они насмехались над христианами, а отец моей любовницы смеялся громче всех и уверял, что всю жизнь будет обманывать католиков, втайне от них исповедуя иудейскую религию.
56 
