очень нудно 
138 
Но глаза Фокс наполнились слезами. Сейчас в ней появилось неожиданное сходство с тем мальчиком у супермаркета. В каком-то отношении, подумала Шивон, мы так и остаемся детьми. Эмоционально мы не взрослеем.
— Рэйчел… — начала она. Но Фокс открыла ящичек кассы, чтобы дать Шивон сдачу, и медленно покачала головой.
— Мне не о чем говорить с вашей братией.
— А о записках, которые я получаю, что скажешь? Можешь поговорить о них?
— Не знаю, о чем вы толкуете.
По жужжанию электрического моторчика Шивон поняла, что женщина в коляске находится непосредственно за ее спиной. Можно было не сомневаться, что в тележке, которую вез ее муж, ровно девять наименований. Обернувшись, Шивон увидела, что в ручной корзинке, которую прижала к себе женщина, покупок тоже по меньшей мере девять. Женщина бросила на Шивон сердитый взгляд, видимо, пожелав ей провалиться сквозь землю.
— Я видела вас в пабе «У лодочника», — сказала Шивон. — Что вы там делали?
— Где?
— В пабе «У лодочника» в Саут-Квинсферри.
Фокс протянула Шивон сдачу и чек и громко шмыгнула носом:
— Там Род работает.
— Он ваш… друг, наверно?
— Он мой брат. — Фокс вскинула глаза на Шивон. Теперь в них не было слез, в них сверкал огонь: — Что, хотите и с ним разделаться, да?
— Может быть, попробуем другую кассу, Дэйви? — сказала мужу женщина в коляске. Она попятилась, когда Шивон, схватив свой пакет, ринулась к выходу. Вслед ей неслись крики:
— Убийца! Сука проклятая! Что он тебе сделал? Убийца!
Шивон, кинув пакет на кресло рядом с водительским, села за руль.
— Грязная тварь ты, и больше ничего! — Рэйчел Фокс приближалась к машине. — Да на тебя мужчина и не взглянет, как ни старайся!
Шивон включила зажигание и, выбираясь с парковки, дала задний ход в тот момент, когда Фокс изготовилась пнуть ногой фару со стороны водителя. На ней были кроссовки, и нога лишь скользнула по стеклу. Шивон, вывернув шею, посмотрела, не сбила ли она кого-нибудь сзади. Повернувшись обратно, она увидела, что Фокс вооружилась тележками. Шивон рванула машину вперед, сильно нажав на педаль, и услышала за собой грохот пролетевших мимо тележек. Она поглядела в заднее стекло — тележки стояли поперек дороги, передняя же врезалась в припаркованного там «жука».
Рэйчел Фокс, все еще кипя гневом, потрясала кулаками; она ткнула пальцем вслед отъезжавшей машине, а потом провела этим пальцем себе по горлу, медленно кивнув Шивон, чтобы та не сомневалась: Фокс настроена серьезно.
— Молодец, Рэйчел, — пробормотала, выезжая с парковки, Шивон.
20
Это стоило Бобби Хогану немалых усилий и потребовало всего его умения убеждать, так что пусть Ребус помнит об этом. Взгляд, которым он окинул Ребуса, сказал тому многое: во-первых, ты мой должник, во-вторых, не испорти все дело.
Они находились в одном из кабинетов Большого дома, что на Феттис-авеню, — Управления полиции графства Лотиан и Пограничного края. Здесь расположился Отдел наркотиков и особо тяжких преступлений, связанных с наркотиками, и сюда из милости был допущен и Ребус. Ребус не знал подробностей того, каким образом Хогану удалось убедить Клеверхауса позволить Ребусу присутствовать при допросе, но, так или иначе, он был с ними. Ормистон тоже присутствовал, сопел, мигая и щурясь. Тири Коттер сопровождал отец, здесь же сидела женщина-констебль.
— Вы уверены, что хотите присутствия вашего отца? — скучным голосом осведомился Клеверхаус. Тири лишь окинула его взглядом. Она была при полном готском параде, в высоких до колен сапожках, украшенных многочисленными пряжками.
— Вы так говорите, что, может быть, мне стоило пригласить и моего адвоката? — сказал мистер Коттер.
Клеверхаус лишь пожал плечами.
— Я задал этот вопрос лишь потому, что не хотел бы, чтобы Тири смущалась в вашем присутствии. — Он замолк, глядя на Тири.
— Смущалась? — как эхо повторил мистер Коттер. Он глядел на дочь и потому не видел жеста Клеверхауса, изобразившего движения пальцев по клавиатуре. Однако Тири этот жест увидела и поняла, что он означал.
— Папа, — сказала она, — может быть, лучше будет, если ты подождешь снаружи?
— У меня нет уверенности, что…
— Папа, — она коснулась рукой руки отца, — все нормально. После я все объясню тебе… честное слово, объясню! — Она заглядывала в глаза отцу.
138 
