20 
– Дорогой герцог, от моего отца я еще не получала разрешения смотреть на вас как на своего ухажера.
– Ну что ж, скоро получите.
– Боюсь, вы ошибаетесь.
– Вы меня не знаете. Я не отступаю перед препятствиями.
– Мой дорогой герцог, неужели какой-то документ о законном рождении для вас важнее, чем человеческие чувства, наслаждаться которыми вы только что призывали меня? Разве вы не знаете, что моя кузина Санча испытывает к вам гораздо большее влечение, нежели законнорожденная дочь ее дяди?
Чезаре побагровел. Эта девица, при всей ее целомудренности, была остра на язык, а он не имел ни малейшей склонности затягивать ухаживания. И так уже его выставили на посмешище – положение, которое ему казалось невыносимым, – как во Франции, так и в Италии.
– Законное рождение бесполезно для того, у кого нет никаких других достоинств, – процедил он.
– А вы, дорогой герцог, надо полагать, с лихвой наделены этими достоинствами?
Он сжал ее руку, и она вздрогнула.
– В полной мере, – прошипел он. – Скоро вы это поймете.
Он отпустил ее руку, и она пробормотала:
– У вас очень рассерженный вид, синьор герцог. Пожалуйста, не хмурьтесь. А то другие подумают, что вы недовольны вашей партнершей. Если это так, то, прошу вас, отведите меня к королеве.
– Вы еще побудете с вашей госпожой. Но только не сейчас. Я слишком долго ждал возможности поговорить с вами.
– В таком случае – говорите. Прошу вас.
– Я приехал во Францию, чтобы сделать вас своей супругой.
– Вы забываете, дорогой герцог, что я – неаполитанская принцесса и что вам не следует разговаривать со мной в таком тоне, не заручившись сначала согласием моего отца.
– Такова воля Его Святейшества.
– Вы меня не так поняли – не святого отца. Я имела в виду своего отца, короля Неаполя.
– Он знает – Папе угоден наш брак.
– И тем не менее, монсеньор, от своего отца я не получала никаких указаний о том, что могу выслушать вас.
– Вы получите все надлежащие указания.
– Дорогой герцог, вы, надеюсь, понимаете, что как послушная дочь я должна подождать их.
– Я вижу, вы дама с характером. И полагаю, можете принимать самостоятельные решения.
– Вы правы. Одно из таких решений – ждать распоряжений моего отца. По-моему, королева делает мне знаки вернуться к ней. Вы отведете меня на место?
– Нет, – сказал Чезаре.
Она молча высвободилась, повернулась и не спеша пошла к королеве.
Несколько секунд Чезаре смотрел ей вслед. Потом заметил обращенные на него удивленные взгляды и отошел в сторону. Он скрежетал зубами от ярости. Карлотта не удостоила его и половиной того внимания, какое уделяла ничтожному бретонскому барону.
Король вызвал Чезаре к себе. Проницательные глаза Луи скользнули по его изысканному камзолу, по драгоценным камням, сверкавшим на руках и шее. Чезаре с трудом подавил в себе раздражение, которое обычно чувствовал в присутствии короля Франции. Эта бесстрастность уязвляла его больнее, чем откровенные насмешки. Чезаре казалось, что своим нарочито невыразительным взглядом Луи хотел сказать: «Мы понимаем, почему вы носите столько украшений, мой незаконнорожденный герцог. Вся эта сверкающая мишура должна отвлекать наше внимание от самих вас – ублюдка, недавно избавившегося от кардинальской мантии».
Во Франции Чезаре приходилось учиться выдержке, что было нелегко для человека с его темпераментом.
Он опустился на колени перед королем и на какое-то время вообразил коварную улыбку Луи, который дольше положенного задержал его в таком положении.
Наконец ему было разрешено встать. Затем Луи сказал:
– Мой дорогой герцог, я получил одно не очень хорошее известие и глубоко сожалею о том, что именно мне предстоит сообщить его вам.
Эти слова Луи произнес с сочувственным видом, но Чезаре не мог избавиться от мысли, что под маской соболезнования таилось злорадство.
– Это известие из Неаполя, – продолжил он. – Федерико решительно возражает против вашего брака с его дочерью.
– Ах вот как, сир? – спросил Чезаре таким тоном, что у монарха поднялись брови.
Наступила тишина, затем Чезаре добавил:
– Прошу Ваше Величество сказать мне, на каком основании король Неаполя отказывается выдать за меня свою дочь.
– На основании вашего рождения.
– Моего рождения! Я сын Папы Римского! Луи чуть заметно улыбнулся.
– Мой дорогой герцог, существует печальное, но логичное положение, согласно которому у Папы должны быть только законнорожденные дети.
20 
