очень нудно 
82 
– Перестань, дорогая, – сказал он. – Давай посмотрим правде в глаза – сейчас ты хочешь, чтобы я ушел. И не пытайся обмануть меня. Для таких грубых людей, как я, правда привлекательней, чем ваша драгоценная поэзия.
Затем положил руку на плечо Эркюля и надавил на него с такой силой, что тот едва устоял на ногах, упершись в пол своей тросточкой.
– Альфонсо!.. – начала Лукреция, но Альфонсо перебил ее.
– Счастливо оставаться, дорогая супруга. Вынужден покинуть вашу компанию. У меня много дел – более подходящих моему дурному вкусу. Приятного вечера, позже я навещу тебя.
Отвесив общий поклон, он вышел из комнаты. Ненадолго воцарилось молчание, которое нарушил Строцци.
– Боюсь, я напрасно вторгся в ваши апартаменты. Испортил настроение ему и вам.
– Вы тут не виноваты, – вздохнула Лукреция. – Он здесь бывает очень редко, если не считать тех исключительных случаев, когда приходит и играет на виоле, не обращая никакого внимания на наши разговоры.
– Я ему не нравлюсь, – сказал Строцци.
– Может быть, он не очень хорошо знает вас.
– Он знает обо мне ровно столько, сколько ему нужно, чтобы не любить меня. Я – поэт, это раз. И к тому же – калека, это два.
– Разве это причины для того, чтобы ненавидеть человека? Дорогой Эркюль, он просто никогда не читал ваших стихов – потому что привык думать только о своих пушках… А вот я с удовольствием послушала бы что-нибудь из ваших сочинений. Признаться, кое-что я уже видела – у вас чудесные стихи!
– Благодарю вас за такой лестный отзыв. Но, право, мне неловко в первый же день нашего знакомства привлекать к себе слишком много внимания.
– Все равно, не спешите уходить. Сегодня у нас будут танцы.
Он грустно улыбнулся и показал на свою трость.
– У меня с рождения одна нога короче другой, – сказал он. – В юности они доставляли мне немало страданий. Правда, не очень долго – я довольно быстро понял, что люди, презиравшие меня за уродство, едва ли достойны моей дружбы. К тому же, в один прекрасный день обнаружилось, что пока я проводил все время, лежа на спине и переживая из-за своего недостатка, у меня развились кое-какие другие способности. Тогда я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете – это было так, словно вместо двух здоровых ног мне дали пару могучих крыльев.
– Вы не только поэт, но еще и философ, – сказала она. – И мне нравится ваша философия.
– Вы разрешите мне бывать у вас? – спросил он. – Герцог хочет, чтобы завтра я снова приехал в замок.
– С нетерпением буду ждать вас, – ответила она.
Когда Александр узнал о том, что его дочери предложили только десять тысяч дукатов ежегодного дохода, у него затряслись руки.
– Мою дочь обрекают на нищету! – воскликнул он и напомнил старому герцогу о приданом в сто тысяч дукатов, которые тот получил вместе с остальными подарками.
В ответ Эркюль д'Эсте написал о том, что браки с аристократическими семьями не должны обходиться слишком дешево для выходцев из низшего класса, – чем привел Папу в сильнейшее негодование и лишил себя его дальнейших подачек.
Впрочем, в Ферраре сейчас не заботились о папской благосклонности. Лукреция твердо заявила, что будет скорее голодать, чем существовать на жалкие десять тысяч дукатов в год. В своих апартаментах она устроила для герцога пир, а на столы велела поставить кубки и серебряные приборы с изображениями Пасущегося Быка, неаполитанских мечей и мечей семьи Сфорца. Лукреция хотела, чтобы Эркюль знал о ее независимости от него.
Реакция герцога не заставила себя долго ждать. Он побледнел и сказал, что если у нее так много дорогостоящих предметов обихода, то ему можно не волноваться за ее благополучие. У него хватает и своих расходов.
После этого он как-то раз решил навестить ее и обнаружил, что двери комнат на балконе для него заперты.
Эркюль не желал столь откровенной вражды, и вскоре эта небольшая ссора была забыта, хотя он по-прежнему проявлял непреклонность – как и Лукреция – во всем, что касалось денег.
Беременность Лукреции проходила не так легко, как предыдущие. Чтобы отдохнуть и набраться сил, она две недели провела во дворце Белригвардо, принадлежавшем семье Эсте. Встревоженный быстро распространявшимися слухами об их недобрых отношениях, герцог поехал встречать ее на дороге в город.
Узнав об этом, Лукреция умышленно задержалась в пути, из-за чего старому Эркюлю пришлось полдня прождать ее под палящим солнцем. Когда же она наконец появилась, свежая и отдохнувшая в тенистой повозке, то не выразила ни малейшей озабоченности его усталым и рассерженным видом. Тогда-то он и открыл для себя еще одну сторону в характере мягкой и отзывчивой Лукреции.
82 
