очень нудно 
118 
— Я почему-то думала, что он выберет Шекспира.
— В данном случае он выбрал то, что он действительно хочет посмотреть, а не то, что, по мнению окружающих, он должен смотреть. Что придает посещениям приятный семейный аромат, вы согласны?
Он бросил на нее насмешливый взгляд. Интересно, неужели она и сейчас готовится подарить Его Величеству внука или внучку?
Играя леди Контест в «Дне свадьбы», она не забывала о паре в королевской ложе. Король не сводил с нее своих водянистых, выпученных глаз, взгляд его был добрым и благожелательным. Она была бы очень поражена, если бы смогла прочесть его мысли. «Красивая женщина, — думал он. — Счастливчик Уильям, повезло парню. Красивая фигура, чуть полновата, но все равно хороша. И живут в Буши с детьми. Мне говорили, что маленький Георг Фицкларенс — настоящий разбойник. Хотел бы посмотреть на него. Но не смогу... Принц Уэльский наносит им визиты, возит подарки детям... Почему он все имеет, и ему все можно? Хотя он все портит. Сейчас снова с этой миссис Фицгерберт. Пусть бы уж с нею и остался. Славная женщина... хотя католичка. Что за беда, а, что?»
Ему надо помнить, что он на публике. Он должен смотреть на сцену и думать о том, что там происходит. Он должен смотреть на женщину Уильяма. Это очень приятно. Очень легко смотреть, прекрасная артистка. Красавица. Маленькая и женственная. Очаровательная. Счастливый парень этот Уильям.
Он взглянул на кислое лицо королевы, сидевшей позади него. Почему это им можно любить красивых женщин, а он должен был хранить верность Шарлотте?
Спектакль окончился. Прелестная миссис Джордан раскланивалась перед публикой. Она очень мило приветствовала королевскую ложу. Король улыбался, кланялся и аплодировал; зрители приветствовали короля: они любили его за то, что ему нравилась их миссис Джордан. Королева аплодировала небрежно. Но все равно это был успех.
— Король считает вас замечательной актрисой, — сказал Уильям Дороти. — Он был в восторге. Король мне сказал: «Красивая женщина, очаровательное создание», и я ему ответил: — Самая лучшая в мире, сэр.
Да, это был триумф.
«Любовью за любовь» прошла с таким же успехом, а через месяц предстояло показать королевской семье «Будет — не будет?».
Утром в день спектакля в Гайд-парке произошел очень неприятный эпизод. Король присутствовал на смотре гвардейского батальона, когда в одного из зрителей, стоявшего рядом с ним, попала пуля. Убедившись в том, что человек этот не убит, а только ранен, и отдав распоряжения позаботиться о нем, король продолжил смотр. Не вызывало сомнений, что стреляли в короля и что стрелял один из солдат, но не было возможности определить, кто именно. Спокойствие и храбрость короля, казалось, позволяли забыть этот эпизод, но было совершенно ясно, что эта пуля предназначалась ему.
В тот вечер театр был полон. Люди могли смеяться над фермером Георгом, над пуговичником, но он оставался королем, и это придавало случившемуся с ним определенную значительность. И то, что утром он чудом избежал покушения, заставляло людей вечером с еще большим интересом рассматривать его. Шеридан потирал руки, улыбался и повторял, что это, «так называемое покушение», как нельзя более соответствует его попыткам улучшить положение театра.
Дороти играла в пьесе Ипполита, и это была одна из тех вещей, которые благодаря ее исполнению стали очень популярны. Она все еще очень привлекательно выглядела в мужском костюме, несмотря на то, что за последнее время заметно пополнела; во время спектакля она не могла не сожалеть, что король не видел ее в этой роли тогда, когда она только начинала ее играть.
Появившаяся полнота ничуть не беспокоила Дороти, она успокаивала себя тем, что если и не выглядит безупречно в мужском костюме, как раньше, то это с лихвой окупается блеском исполнения роли.
Король, королева и четыре принцессы появились в фойе. Шеридан приветствовал их, кланялся, улыбался и бормотал что-то о том, что всей труппе оказана большая честь. Король пристально смотрел на Шеридана, лицо его при этом было краснее, чем обычно, глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит. Королева принимала приветствия Шеридана очень сдержанно, без улыбки. Она не любила его не потому, что он дурно влиял на Георга и привел его к падению: она не сомневалась, что для того, чтобы испортить Георга, не потребовалось очень сильное влияние. Георг сам мог выбрать этот путь, и если бы рядом не было Шеридана, непременно нашелся бы другой учитель. Она не любила Шеридана, этого умного джентльмена, потому, что за ним утвердилась слава самого знаменитого острослова Лондона. Четыре принцессы не сводили с него глаз. Остроумный автор «Школы злословия», человек, постоянно создающий собственные скандалы, неверный муж и сверх всего — друг и наперсник их брата Георга, несравненного принца Уэльского, — кто заслуживал большего восхищения, чем сам мистер Шеридан?
118 
