Последние отзывы

  70  

— Надеюсь. У нас сегодня гость из королевской семьи.

— Да? И кто же?

— Его Высочество герцог Кларенс.

Дороти почувствовала разочарование: она надеялась, что пришел принц Уэльский, а когда он был в театре, спектакли превращались в настоящие праздники.

Она прошла в свою гардеробную и, одеваясь, продолжала думать о Ричарде, о его безволии и упрямстве, ее чувства к нему так перепутались, что разбираться в них было очень трудно.

В тот самый момент, когда Дороти вышла на сцену, она сразу же ощутила присутствие молодого человека в балконной ложе. Он смеялся, когда она шутила, наклонялся вперед, чтобы лучше рассмотреть ее, восторженно аплодировал после окончания «Неразлучной пары». По заведенному правилу она повернулась к ложе и поблагодарила его низким поклоном. Она привыкла к похвалам, но в манере молодого человека был какой-то необычный восторг. Такой горячий прием со стороны королевской особы вдохновил ее, и она с еще большим удовольствием думала о предстоящем исполнении Пикля.

В действительности это был всего лишь глуповатый фарс, но ей всегда удавалось приводить публику в восторг. Это была превосходная идея — давать его после пьесы, и публика покидала театр в прекрасном настроении. Посмотреть Пикля значило приобщиться к моде, его воспринимали как пустяк, но если кому-то не удавалось побывать на этом спектакле, он как бы выпадал из лондонской жизни, и с ним не о чем было говорить.

И Кембл, и Шеридан понимали, что было бы бесполезно отдавать роль Пикля кому-нибудь другому. Она была написана для Дороти, и только Дороти могла исполнить ее со свойственным ей редким даром смешить людей, который один и придавал смысл всему происходящему на сцене. Вся комедия состояла из следовавших один за другим розыгрышей, которые устраивал Пикль, мальчишка-шалун. Костюм Пикля прекрасно подходил фигуре Дороти — маленькой, легкой, изящной — и, как нельзя лучше, подчеркивал ее женственность. Само появление Дороти на сцене в костюме Пикля вызывало восторг зрительного зала.

Герцог Кларенс, перегнувшись через свою ложу, хохотал до слез. Кто-то слышал, как он сказал:

— Георг велел мне посмотреть этот спектакль, и, Бог свидетель, он был прав.

После спектакля, поблагодарив публику и герцога Кларенса за прием, Дороти ушла в свою гардеробную, и там на нее вновь обрушилось недавнее тяжелое настроение. На время спектакля она забыла все свои тревоги за дочерей и ссору с Ричардом.

В дверях появился Шеридан, улыбающийся, слегка навеселе. Он не мог себе позволить пить так, как пили его закадычные друзья, и теперь был вынужден уделять театру больше внимания, не перекладывая всех дел на Кембла, как раньше. У Шеридана были большие надежды на блестящую политическую карьеру в период обсуждения регентства принца Уэльского, которое должно было круто изменить его судьбу. А поскольку этот путь оказался временно закрыт, он вновь с большой энергией окунулся в театральные дела.

— Его Высочество герцог Кларенс хочет, чтобы вас ему представили.

На лице Дороти отразилось неудовольствие.

— Я надеялась пораньше вернуться домой. Шеридан рассмеялся.

— Его Высочество в полном восторге. Он прожужжал мне все уши по поводу вашей игры. Теперь ему хочется прожужжать вам.

— Боюсь, что мне не следует отказываться.

— Моя дорогая, вы в своем уме? Разумеется, не следует. Мы должны по-королевски обращаться со своими королевскими покровителями.

В душе Шеридан веселился. Было совершенно очевидно, что юный герцог в полном восторге. Его отношения с женщинами уже успели создать ему некоторую славу — не столь значительную, как слава его братьев — принца Уэльского и герцога Йоркского, — но все же в некотором роде заметную. А романы членов королевской фамилии с актрисами всегда шли на пользу театру.

Шеридан помимо своей воли вспомнил об Утрате Робинсон. Дороти более деловая женщина в том, что касается ее кошелька. Она содержит всю семью — детей и Форда, который — Шеридан был в этом абсолютно уверен — никогда ничего не добьется. Нет, Дороти не натворит таких глупостей, как миссис Робинсон. Однако Его Высочество ждал.

— Я приведу его сюда. Он сгорает от нетерпения.

И вот он уже стоит в дверях — улыбающийся, молодой и очень привлекательный, с явными признаками принадлежности к Ганноверской династии на лице. Не такой красивый, как принц Уэльский, ниже ростом, чем принц или герцог Йоркский. Во всем его облике было какое-то простодушие, которое очень привлекало к нему.

  70