очень нудно 
92 
И все же они приехали в прекрасную страну, хотя и продолжали думать о доме. Здесь были в изобилии омары, моллюски, лангусты, не считая трески и кефали. Но как часто они мечтали о сочном красном бифштексе и добром английском эле! Ностальгия походила на болезнь. Одних она мучила сильнее, чем других. А некоторые просто умирали от меланхолии, тоскуя по зеленым английским лугам.
Тамар была полна энтузиазма. Ей хотелось жить среди этих храбрых мужчин и женщин. Она представляла себе город, состоящий не из одной улицы с маленькими домишками, огородами и садиками, а настоящий город, где царят дружба и свобода, где нет места жестокости… грубости. Да, свобода… что может быть важнее? Свобода жить, как ты хочешь, думать, как хочешь…
Спать они вернулись на корабль, поскольку в сеттльменте для всех трудно было найти место.
По дороге к кораблю Бартли сказал:
— Смелое начинание! Но не для нас.
— Почему?
— Неверующие не могут жить рядом с пуританами.
— Любой может надеяться на свободу, — ответила она, — почему нам не стать пуританами?
— Ты знаешь, что мы никогда не станем ими.
— Они прекрасные люди. Вообрази, каково было им, когда они прибыли сюда и увидели дикий край, пустынный, песчаный берег, о который бьются волны, пологий склон холма — удобное место, где можно построить город, лес, где скрываются дикари, море, кишащее рыбой… Хотела бы я быть с ними в тот момент!
— Что с тобой? — спросил он. — Ты меняешься день ото дня. Ты забыла ночь, когда мы думали, что на нас нападут испанцы? Ты обещала тогда, что мы будем вместе. Что ты расстанешься с мужем и вернешься ко мне. Теперь, когда его не стало, все складывается легче для нас. Теперь он нам не помеха.
— Нет, помеха.
— Ты говоришь загадками.
— Он умер, и это я убила его.
— Ты… убила его?
Волнуясь, Тамар рассказала ему все, что случилось в ночь накануне смерти Хьюмилити.
Бартли саркастически усмехнулся и сказал, что это лишь ее воображение.
— Он покончил с собой? Какая нелепость! Он убил себя, потому что у него не хватило смелости жить.
— Это я убила его, — упорно твердила она. — Почти у берега земли, о которой он мечтал.
— Ты обманываешь себя. Как обычно, эмоции мешают тебе видеть истинное положение вещей. Ты думаешь сердцем… а не разумом. Откуда ты могла знать, что он может решиться на такой шаг? Почему он сделал это? Потому что у него не хватило смелости жить. Он во всем видел грех, даже там, где греха вовсе не было. Не думай более о нем. Он был слабым человеком. Если Бог не дал ему попасть в эту страну, значит, он был недостоин этого. Эта страна для храбрых людей.
— Я чувствую камень у себя на шее. Я убила его и должна расплачиваться за этот грех. И не смогу обрести счастье, покуда не сделаю это. Сегодня я слушала рассказы этих людей и поняла, что должна остаться здесь, должна попытаться выполнить работу Хьюмилити и тем облегчить свою совесть.
Он сердито посмотрел на нее:
— Я не узнаю тебя. А что будет с нами? Что будет с нашей жизнью, о которой мы мечтали, которой собирались насладиться, если не попадем в лапы испанцев? Почему теперь, когда путь свободен, ты воздвигаешь новые препятствия?
— Я уже не так глупа, как в юности. Я уже не та Тамар, которая была готова решиться на все ради возлюбленного.
Он обнял ее и мрачно сказал:
— Я скоро все изменю.
Но Тамар твердо стояла на своем:
— Прошу тебя, оставь меня на время. Я хочу все обдумать. Мне трудно разобраться в своих чувствах. В этот момент я вижу лишь его бледное, страдающее лицо, его печальный взгляд. Слышу лишь свой собственный голос, говорящий ему грубые, жестокие слова. Они вонзались ему в сердце, как удары ножа. И я убила ими его.
В порыве гнева Бартли молча повернулся и ушел.
Она вернулась в свою комнату и заперлась; ей казалось, что там витает душа Хьюмилити Брауна. Она лежала, ворочаясь с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть.
Тамар задремала лишь на рассвете, и ей приснилось, будто в каюту вошел Хьюмилити, с его мокрого мрачного одеяния капала вода, мокрые пряди волос обрамляли смертельно бледное лицо.
— Ты можешь искупить свой грех лишь благочестивой жизнью, — сказал он.
Ранним утром к ней в каюту вошел Ричард:
— Я помешал тебе, Тамар? — спросил он.
— Нет.
— Но у тебя усталый вид. Видно, ты плохо спала. Я и сам почти не спал. Вчерашний день я запомню на всю жизнь.
— Я тоже, — сказала она.
— Тамар, ты будешь здесь счастлива.
92 
