40 
Декору явно было уделено очень мало внимания, он требовал любящей заботы. Алексе удалось найти краску, которая наиболее соответствовала тону старинной росписи стен. Позже она покажет ее Джованни, чтобы узнать его мнение.
А увидишь ты, как они будут покрашены? – спросил тоненький издевательский голосок внутри нее, но она сразу же отмахнулась от него. Встав на цыпочки, чтобы внимательно осмотреть помещение, она увидела полку, которую почти заслонял камин, и заметила край книги, которая при ближайшем рассмотрении оказалась фотоальбомом. Достав его с полки, Алекса замерла, потому что… Да, это были детские фотографии Джованни. У нее перехватило дыхание: ей показалось, что на нее смотрит ее сын.
Вот Джованни стоит в цирке, рядом со слоном. Вот он улыбается, сидя рядом с матерью на берегу моря, вот они гуляют по Парижу, по парку Тюильри. На каждом фото его мать смотрит в глаза высокому и красивому мужчине. Но на каждом фото – разные мужчины. Алекса вглядывалась в лицо мальчика, так похожего на Паоло, и на нем отражались растерянность и беспомощность. Этот мальчик не радовался каникулам – он был обузой для матери. О, Джио, мысленно произнесла она.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Вопрос пронзил ее сознание, словно нож, и Алекса, вздрогнув, обернулась. В дверях стоял Джованни, и вид его был мрачен.
Сердце Алексы забилось.
– Осматриваю комнату.
– Impicciona? – обвинил он ее.
Алекса сразу же поняла, что он сказал, и покачала головой.
– Нет, я не шпионю.
Он отвел взгляд в сторону – к окну, откуда открывался чудесный вид. Глядя на окрестности Неаполя, можно было понять происхождение крылатой фразы: «Увидеть Неаполь – и умереть». Ошеломляющий пейзаж, купленный шейхом, чтобы гарантировать молчание его матери. Этот шаг его отца – покупка согласия женщины – не вызывал его восхищения, но разве сам он не пытался совершить то же самое в отношении Алексы?
Этим утром, когда он вместе с сыном, доверчиво державшим его за руку, гулял по городу, он почувствовал себя счастливым. И его, словно молния, озарила мысль – больше всего на свете он хотел любви. Но любовь нельзя купить, нельзя заставить себя любить. Любовь – это растение, которое требует ухода, света и пространства, чтобы развиваться. И все это он отрицал тогда, когда только женился на Алексе, из-за своей тупости и гордыни.
Ему нужна была теплая, настоящая семья, которую он никогда не имел, но разве можно создать такую семью без матери? А Алекса не хотела быть с ним в Неаполе – она сказала ему об этом сама, – и разве можно винить ее за это? Он хотел держать ее здесь как некоего рода эмоциональную узницу – привязать к себе, угрожая погубить ее, если она откажется выполнять его необоснованные требования.
Он был зол на нее за то, что она не сказала ему о сыне, но мог ли обвинять ее, учитывая свое поведение? Должно быть, она понимала, что он перевернет мир с ног на голову, чтобы овладеть Паоло, – так же, как однажды пытался овладеть ей? Несмотря на путаницу в их отношениях, он не мог отрицать одного – что она хорошая мать. Значит, так он пытался отблагодарить ее за заботу о его сыне? Запугивая?
Теперь он скажет ей, что будет относиться к ней великодушно.
– Ты можешь получать алименты, которые заслужила. Достаточные для того, чтобы достойно жить в Англии. Я больше не хочу удерживать тебя здесь против твоей воли, Лекс. – Он пожал плечами. – Ты можешь уехать.
Алекса отпрянула назад.
– Уехать?
– Да, уехать! – со злостью произнес он. – Ведь ты этого хотела!
Свобода и финансовая независимость, которые он ей предлагал, не значили ничего, внезапно поняла Алекса Возможно, и для него тоже. Что же руководит этим властным, но ужасно одиноким мужчиной?
Она долгим взглядом посмотрела ему в лицо. Его ревность привела к плачевным событиям – ей пришлось скрывать от него сына. Почему он такой ревнивый? Казалось, он родился с ревностью в сердце, как родился с черными глазами и оливковой кожей. Но люди не наследуют ревность, как цвет глаз или длину ног. Она развивается по какой-то причине, и причину Алекса нашла: в альбоме с его детскими фотографиями.
Разные мужчины на каждом фото рядом с матерью Джованни – и растерянность на его лице. Алекса знала, что маленькие мальчики стремятся защищать своих матерей и что люди часто упрощают жизнь, основываясь на своем собственном детском опыте. Паоло принял Джио потому, что не только чувствовал некую примитивную кровную связь, но и видел в Джованни первого мужчину, с которым у матери были близкие отношения.
40 
