9 
– Как она поживает? – спросила она, не совсем уверенная в уместности этого вопроса по поводу женщины, которая за глаза говорила о ней: «Простушка. И у нее нет денег, Джио!»
Ресницы его опустились, скрывая все, кроме темного блеска глаз.
– Она умерла в прошлом году, – сказал он просто.
Алекса ахнула: мать его была сравнительно молода.
– О, Джованни, мне очень жаль, – сказала она непроизвольно и тотчас же отдернула протянутую к нему руку.
Глаза Джованни сузились, и она увидела в них проблеск боли. Но этот проблеск исчез – словно щелкнула фотокамера.
– И ты приехал сюда, чтобы сказать мне об этом? – нерешительно спросила она.
Его взгляд стал твердым.
– Нет, конечно, нет.
Возникла пауза, словно он подыскивал правильные слова. Колебание было так несвойственно Джованни, что Алексе стало не по себе.
– Так зачем же тогда? – спросила она нервно, потому что отпущенные ей няней минуты уходили – надо было забирать Паоло.
К тому же ей хотелось оказаться подальше от этого мощного сексуального источника, каким был ее муж, избавиться от глупого порыва, возникшего в ее сердце, которое побуждало обнять его и сладко прижаться к его груди.
Он постукивал своими длинными смуглыми пальцами по полированной поверхности стола.
– После того как она умерла, я просмотрел ее бумаги и сделал открытие.
– Какое… открытие?
Сортируя информацию в уме, Джованни расположил ее в некотором порядке.
– Во-первых, не очень приятное: что я находился в плену иллюзии большую часть своей жизни, – сказал он, и голос его внезапно охрип.
– Какой иллюзии?
Голос его вновь окреп.
– Как тебе известно, я вырос в уверенности, что мой отец был испанским аристократом – он отказался официально признать меня, хотя был готов отдать немалые деньги на мое воспитание и бриллианты моей матери. Мать говорила мне, что ее молчание насчет его отцовства гарантирует богатство на всю жизнь. И она молчала. – Выражение его лица было каменным, но в интонации тлело теплое чувство. – Она также сказала мне, что он умер, и у меня не было причин сомневаться в этом.
– Ты хочешь сказать, она лгала?
Джованни бросил на нее насмешливый взгляд.
– Ты пытаешься обнаружить сходство между вами? – язвительно спросил он.
– Не будем теребить старые раны, Джованни, – ответила она тихо. – Что ты хочешь сказать?
– Что мой отец – не испанский аристократ… и он жив. Он очень стар, конец его близок, и…
– И… – шепотом повторила она.
– Я сын шейха, – сказал он наконец, и эти слова прозвучали эксцентрично даже в его собственных ушах. В ее глазах, как в зеркале, он мог увидеть собственную реакцию.
– Что?
– Мой отец – шейх. – Сквозь налет нереальности услышанного Алекса уловила чувство… удовлетворения. Словно он нашел недостающую часть самого себя. – Если точнее, то шейх Захир Карастана, – добавил он, а затем, словно проверяя эмоциональное воздействие своих слов, поднял брови и задал вопрос – словно профессор студенту: – Ты, возможно, слышала о нем?
На секунду Алекса забыла о том, что боится этого человека. Она даже не засомневалась в его словах – Джованни не стал бы говорить подобной лжи. И зачем ему это? Он богат, у него власть, и ему нет нужды придумывать для себя королевское происхождение. И разве стал бы он от этого еще более привлекательным для противоположного пола? – подумала она, неожиданно ощутив томление в груди.
– Конечно, слышала, – выдохнула она. – Газеты пишут об этом всю неделю. Скоро состоится большая королевская свадьба, не так ли?
Она хотела вспомнить немного больше, но всего лишь видела фото в газете, да и то мимолетно, когда сидела в парикмахерской, остальное время было занято работой, сыном и домашними делами. Ей некогда было читать зарубежные новости. Алекса нахмурилась.
– Слышала, что женится сын шейха… Он, кажется, наполовину француз?
Джованни усмехнулся, в какой-то степени она облегчила ему ответ.
– Да. Имя француза – Хавьер. И он – сын шейха. А также мой сводный брат.
– Ты хочешь сказать, что у шейха не один сын? Я… не понимаю, Джованни.
Не чувствовал ли Джованни того же, когда посланник шейха, человек по имени Малик, изложил ему эти невероятные факты? В один момент Джованни, человек без роду-племени, обрел отца и сводного брата.
– Его брак был долгим, но бездетным, зато шейх имел двух незаконорожденных детей. Эти дети – Хавьер и я, – медленно объяснил он. – Никого из нас не признавали официально, из-за страха разгневать супругу шейха, но после ее смерти заветной мечтой шейха стало воссоединение со своими двумя сыновьями. – Лицо Джованни было суровым. – И это произошло.
9 
