6 
— Надеюсь, ты здорова? — молвил принц. — Хотя об этом можно не спрашивать. Твой вид говорит сам за себя.
— Да, я здорова, В-ваше В-высочество.
«Ну, до чего неуклюжа! — подумал принц. — А это заикание...»
В его голос невольно закрались холодные интонации, стоило принцу заговорить с дочерью. Ее вид навевал такие неприятные воспоминания! Принц мысленно увидел женщину, на которой его заставили жениться. Вспомнил их первую встречу. Грубое лицо, ярко нарумяненные щеки, густо насурьмленные брови, уродливое белое платье... он тогда сразу же понял, что она неряха. При воспоминании об этом принц брезгливо наморщил нос. Как можно было так ужасно поступить с ним! Он, конечно, знал, что ему придется взять в жены немецкую принцессу, но почему его суженой оказалась именно Каролина Брауншвейгская? Никогда, никогда он не простит лорда Мальмсбери, отцовского посланника, за то, что тот не предупредил его. А свадьба, от которой он чуть было не отказался... А первая брачная ночь!
«Избави меня Господи от этих воспоминаний!» — мысленно содрогнулся принц.
Хотя на самом деле он почти ничего не помнил, поскольку смог вынести весь кошмар, только напившись в стельку. Она заявила, что большую часть ночи он провалялся возле камина. Наверное, так оно и было, ведь на полу он лежал с гораздо большим удовольствием, чем рядом с ней на кровати. Однако затем страшным усилием воли, подавив свою обостренную чувствительность, принц все же заставил себя исполнить супружеский долг и жил с уродиной, пока она не забеременела.
В результате родилась эта неуклюжая девчонка, больше напоминавшая мальчишку-сорванца. Она была очень похожа на принца, однако в ее обществе он постоянно вспоминал о той женщине.
Поэтому принц не мог полюбить Шарлотту. Вообще-то, он любил детей. Приезжая на Тилни-стрит, он всегда играл с крошкой Минни; подходя к дому, он искал ее глазами и радовался, видя, что она стоит, прижавшись носом к окну, и ждет его. Мария с Минни и были для него семьей, здесь принц чувствовал себя дома, здесь все было не так, как в мрачных отцовских дворцах или даже в Карлтон-хаусе, где принцу все равно приходилось соблюдать дворцовые церемонии.
И вот теперь Шарлотта разрушает иллюзию, мешает ему ощутить себя в кругу семьи, напоминает о женщине, которую он желал бы позабыть навсегда.
— Дети так мило играли вместе, — сказала миссис Фитцгерберт, почувствовав досаду принца и стараясь развеять его недовольство.
Она пыталась напомнить ему, что Шарлотта не виновата в поступках матери. И была права!
Пожалуй, следует поиграть с детьми. В ту игру, в которую он обычно играет с Минни. Но — нет, он не может играть с Шарлоттой. Она начнет вопить и визжать, он разозлится и не сможет скрыть своих чувств.
Поэтому принц лишь спросил у Шарлотты про ее успехи в учебе и верховой езде. Потом немного поговорил о лошадях, однако старался при этом не смотреть на дочь, и Шарлотта это заметила. Миссис Фитцгерберт — тоже.
Вскоре принц поднялся и заявил, что ему пора уходить.
Он холодно поцеловал Шарлотту в щеку, легонько дернул Джорджа Кеппела за волосы, когда мальчик ему поклонился — таким образом принц хотел дать Джорджу понять, что церемонии, за соблюдением которых зорко следила бабушка, совершенно излишни. Минни же принц подхватил на руки и поднял к потолку.
Она захихикала и завизжала:
— Поставьте меня на пол, Принни. Вы меня уроните!
После этого принц вышел из комнаты, ведя миссис Фитцгерберт под руку и называя ее «любовь моя».
Глядя на все это, Шарлотта почувствовала, как в ее груди вскипает бешеный гнев... гнев вперемешку с печалью, ибо здесь, в доме миссис Фитцгерберт, была семья принца, а она, Шарлотта, в этот семейный круг не допускалась.
***
Джордж Кеппел стоял рядом с бабушкой, ожидая Шарлотту: она величественным жестом отослала их, заявив, что ей необходимо поговорить с миссис Фитцгерберт.
Принцесса задержалась в гостиной, обитой красно-синим атласом и обставленной позолоченной мебелью, которая выглядела по-королевски и в то же время уютно — как, впрочем, и сама миссис Фитцгерберт.
Шарлотта понимала, что принц ушел раньше времени из-за нее, и хотела выяснить, выразил ли он недовольство тем, что миссис Фитцгерберт забавляла его дочь.
Шарлотта обычно говорила то, что думала. Тонкости дипломатии — это было не для нее. Она давно решила, что говорить одно, а подразумевать другое нечестно. И дала себе слово по возможности не лгать.
6 
