14 
Мужчина попил. Лиза видела так мало людей, что запоминала до мельчайших подробностей тех, кого видела. Он держал кружку в левой руке, не в правой, как Лиза и мать, и на третьем пальце этой руки было широкое золотое кольцо. Тогда она впервые увидела кольцо на чьей-то руке, так как мать колец не носила.
— Спасибо, детка, — сказал он Лизе, возвращая кружку. — Здесь поблизости кто-нибудь предоставляет П и П? — спросил он мать.
— Что-что?
— П и П. Пищу и постель.
— Здесь в округе никто ничего не предоставляет, — ответила мать, произнеся эти слова с явным удовольствием. Она вышла за порог, заставив его отступить назад, и обвела руками горизонт. — Получите то, что видите.
— Тогда мне лучше поскорее убираться отсюда. Мать ничего не ответила. Она сделала то, что Лизе не нравилось, когда это относилось к ней. Она как-то по-особому подняла и потом опустила плечи, пристально глядя при этом в глаза, но без улыбки и ничего не говоря. До этого Лизе не случалось видеть, чтобы мать делала так в разговоре с кем-нибудь, кроме нее.
Из окна материнской спальни наверху, того, которое выходило на проселочную дорогу, они смотрели на этот раз вместе, как уходит мужчина. Только отсюда была видна проселочная дорога, с одной стороны она огибала рощу и вела к мосту, а с другой — поначалу переходила в узкую дорожку, а потом в тропинку. Мужчина шел медленно, как будто его сумка с каждым шагом становилась тяжелее. В том месте, где дорожка начала петлять, сужаясь еще больше, он остановился и оглянулся на Шроув или, возможно, просто на высокие холмы.
Он затерялся среди деревьев, но они продолжали смотреть и через некоторое время увидели его снова, теперь уже маленькую фигурку, бредущую по тропинке вдоль живой изгороди из кленов. Потом они затеяли игру, кто будет видеть его дольше. Но когда Лиза слишком увлеклась игрой, мать сняла ее с окна, и они пошли вниз, чтобы продолжить урок чтения. Каждый день по часу мать учила Лизу читать, и каждое утро по часу она учила ее писать. Уроки вскоре стали значительно длиннее, прибавились арифметика и рисование, но ко времени появления мужчины с бородой уроки длились всего два часа в день.
Каждое утро спозаранку, задолго до урока письма, они выводили на прогулку собак. Хайди и Руди привыкли находиться в доме, так что не могли жить в конуре на улице, что, как считала мать, было бы лучше всего, поэтому собаки спали в маленьком замке. Лиза ни разу не заходила туда до появления собак, но у матери теперь был ключ, и она взяла Лизу с собой. Лиза увидела комнату такой же формы, как ее спальня, шестиугольную, с узкими стрельчатыми окнами, только без стекол, с каменным полом, покрытым соломой, поверх которой лежали два старых одеяла и две подушки для собак. Руди и Хайди прыгали вокруг, тыкались в нее носом и лизали лицо, проявляя шумную радость и выражая так свое удовольствие от того, что их выпустят.
Лиза подумала, как ужасно было бы, если бы на лугах собаки наткнулись на мужчину с бородой. Но они никого не встретили, если не считать лисицы, направлявшейся в свою нору с кроликом в пасти. Мать приказала собакам сидеть смирно, успокоиться, и они повиновались. Она рассказала Лизе о лисицах, как они живут и воспитывают в норах свое потомство, как люди охотятся на них и как это плохо.
Вероятно, именно в то утро впервые Лиза увидела зимородка. Это случилось приблизительно в это время, но она не уверена. Мать сказала, что зимородки редкие птицы, и когда увидишь зимородка, надо позвонить в Общество по охране зимородков графства и сообщить об этом. Так что, должно быть, это было в то утро, так как после того, как они пошли домой и собаки вернулись к себе, мать заперла Лизу в спальне и отправилась в Шроув позвонить по телефону.
Лиза читала слова в моющейся книжке и на листе бумаги рисовала портрет матери. Всем этим она могла заниматься и на следующий день, но Лизе казалось, что это было именно в День зимородка. Приблизительно с этого времени у нее засело в голове, что у всех мужчин волосы светлые, а у всех женщин — темные. Истопник был блондином, и такими же были почтальон, и Мэтт, и мужчина с бородой, а они с матерью были темноволосыми. Лиза нарисовала портрет матери с длинными темными волосами, распущенными по спине, и ее длинную цветастую юбку и сандалии.
Она едва успела закончить картинку, когда мать отперла дверь и выпустила ее. В гостиной что-то изменилось. Лиза сразу заметила это. На стене над камином висела длинная темно-коричневая трубка с деревянной рукоятью. Прежде Лиза никогда не видела ничего подобного, но поняла, что мать, должно быть, принесла это из Шроува.
14 
