очень нудно 
30 
Она неподвижным взглядом смотрела на него несколько секунд, ничего не говоря, не зная, с чего начать, ведь вопрос мог подразумевать что угодно. Затем вдруг направилась к двери и сказала:
– Пойдемте.
Купидо последовал за Камилой, решительной походкой направившейся к двери. Рабочие заканчивали упаковывать последние скульптуры и составляли их в угол, рядом с выходом. Зал с длинными голыми стенами, потушенными лампами, пустыми постаментами потерял свое лицо, и теперь здесь вполне мог бы расположиться бар, магазин или офис.
– Глория собирала эту экспозицию. Душу в нее вкладывала. И вдруг, с ее исчезновением, будто скульптуры и их автор тоже испарились, будто им теперь не на кого опереться. Глория была незаменимой. Есть люди, которые пропадают, и никто не замечает их отсутствия, – сказала она, скользя взглядом по пустым и бесполезным постаментам. – Глории наверняка всем не хватает. Она словно оставила пустоту в душах близких ей людей.
Купидо ожидал услышать вовсе не эти неопределенные слова. Но он знал: и они необходимы, ведь, что бы человек ни говорил, он всегда может допустить промах. Это была медленная работа – искать того, кто орудовал страшным пастушеским ножом, в каждой беседе ловить хотя бы искру света, все время следить, чтобы ни одно слово, относящееся к жертве, даже самое тривиальное, не упало в бесплодную землю, как сказано в Евангелии, а лишь в плодородный перегной памяти, и ждать, пока оно даст росток, вынеся на поверхность правду. Кроме того, любые новые данные, найденные детективом, соединяясь с тем, что он уже знал, позволяли лучше понять общую картину – точно так же, изучая новый язык, улучшаешь все остальные, какими владеешь.
– Кто автор этих скульптур?
– Эмилио Сьерра.
– Друг Глории?
– Да.
Купидо понял, почему ему показались знакомыми перекрученные и стилизованные железные фигуры – он узнал их по рисункам, которые видел несколько часов назад.
– Они похожи на кое-какие картины Глории.
Камила в первый раз улыбнулась, удивленная и довольная его наблюдательностью. Она вытащила из незапечатанной коробки и поставила на пол скульптуру из трубок и железных пластин около пятидесяти сантиметров высотой, та напоминала фигуру охотника, вооруженного луком.
– Посмотрите. Эмилио тоже попал под ее влияние, – объяснила Камила. – Глория говорила, что у каждого из них была своя интерпретациями рисунков из пещер. Но, глядя на результаты, тотчас догадываешься, кто был истинным творцом, а кто плагиатором. Фигуры Глории находятся в движении; фигуры Эмилио – статичны. У работ Глории есть лицо, у этих – только маска. С Глорией всегда было так: она подпитывала нас всех. Я замечала, что некоторые женщины, посидев с ней за обеденным столом или поработав несколько часов, начинали имитировать ее манеру говорить, а улыбаясь, примеряли на себя ее улыбку.
– Но если Глория устроила эту выставку, – начал Купидо, указывая на скульптуру, – значит, она не чувствовала на него обиды.
– Нет, конечно нет. В действительности ей льстило, что даже такой самонадеянный человек, как Эмилио, позволяет ей быть ведущей в их тандеме. Потому что Глория не просто рисовала, она умела остановиться и подумать о том, что же она рисует. Наверное, подобное происходит со всеми большими талантами. В последние месяцы Глория переживала новый виток карьеры, я бы сказала, более осмысленный. То, что Эмилио ей подражал, лишь доказывает ее лидерство. Кроме того, не открою вам ничего нового, если скажу: были и другие, личные мотивы, объединявшие их, понимаете?
– Они были любовниками?
Один из рабочих услышал вопрос и заинтересованно обернулся. Но тотчас вспомнил о своем деле под укоризненным взглядом, который бросила на него Камила.
– По крайней мере, они в это играли.
– Англада знал?
– Такие вещи, хотя и должны оставаться в тайне, на самом деле всем известны, правда?
– Думаю, да, – ответил Купидо. У него было ощущение, что она пытается намекнуть на что-то, чего он не может понять. – Тем не менее у них были серьезные отношения. Они ведь даже решили в ближайшем будущем пожениться.
Камила скептически улыбнулась:
– Пожениться? Не верьте всему, что говорит Маркос. Возможно, они и говорили об этом, но не думаю, чтобы Глория решилась на такой шаг. По крайней мере, сейчас. Она была из тех страстных личностей, которые понимают совместную жизнь не как договор о сосуществовании и даже не как пакт против одиночества. Она часто повторяла, что если партнер не может привести тебя в рай, а ты вынуждена жить с ним, в результате он ввергнет тебя в ад. Еще она говорила, что во всех парах, которые она знает, есть штурман и есть тормоз, тот, кто быстро продвигается вперед, и другой, кто его задерживает. И Маркос, и Эмилио, пусть оба ее и любили, были для нее тормозом.
30 
