очень нудно 
124 
– Возможно, Суассон. Но мне хотелось бы знать, сколько ножей сейчас точится, – отозвался Генрих, а про себя подумал: «Мне надо жениться. Если они твердо решили лишить меня жизни – а не может же мне все время везти, – я должен иметь сына, чтобы было кому передать корону, когда пробьет мой смертный час, и который сделает для моего народа то, что не успею сделать я. Марго должна дать согласие на развод. Это дело неотложное».
Но устроить развод короля и королевы было совсем не просто. Папа римский отказывался дать на это согласие. Что же касается Марго, то хоть она и не хотела возвращаться к мужу, вдруг начала колебаться из-за того, что он собирается жениться именно на Габриэле д'Эстре. Несмотря на то что он сделал ее маркизой де Монсо, а потом герцогиней де Бофор, заявила Марго, это не отменяет ее прежнюю крайне распутную жизнь. А куда это годится, если королевой Франции станет женщина, которую в молодости ее ненасытная мать несколько раз продавала разным мужчинам? Нет! Марго решила не уступать место такой женщине – по крайней мере, без продолжительных уговоров.
Прошло несколько лет. Король продолжал жить беспокойной жизнью, потому что часть страны по-прежнему была в руках его врагов, и он делал попытки оживить ремесла. Но при этом не забывал, что становится старше, а у него все еще нет дофина.
Габриэла была совершенной любовницей и больше не вызывала у него ревности. Она подарила ему дочь, Екатерину-Генриетту, и еще одного сына, Александра. Все они могли стать детьми Франции, но переговоры с Марго о разводе затянулись.
Генрих подозревал, что некоторые его министры содействуют этому, так как не хотят видеть на троне Габриэлу.
Герцог де Сюлли, собрав втайне информацию, пришел к заключению, что большую пользу короне могло бы принести богатое семейство Медичи. Финансы в стране в результате многолетних войн находились в расстроенном состоянии, а женитьба короля на одной из дочерей Медичи могла бы исправить положение. Исходя из этого, Сюлли посчитал своим долгом всячески препятствовать бракосочетанию Генриха с его любовницей, потому что это не принесло бы в казну никаких денег.
Этого вельможу, как и всех других, все больше одолевало беспокойство. Короля уже нельзя было назвать молодым, но он имел только несколько незаконных детей, включая и тех троих, которых они с Габриэлой считали законными. Габриэла называла своих сыновей и дочь детьми Франции, однако на самом деле такой титул могли иметь лишь члены королевской семьи.
Разговаривая очередной раз с королем о настоятельной необходимости развода с Марго, Сюлли заметил, что она могла бы стать более сговорчивой, если бы король собирался вступить в брак, с ее точки зрения, более приличный и выгодный.
– Потому что, сир, не следует забывать, что ваша жена станет королевой Франции.
– Ты думаешь, я об этом забываю?
– Нет, сир, но все слишком запутано. Крайне важно, чтобы у вас был наследник. Если бы вы заранее выбрали себе невесту, это заметно облегчило бы дело. Почему бы нам не показать вашему величеству самых красивых женщин королевства? Вы могли бы выбрать из них ту, которая придется вам по душе.
– Зачем все эти хлопоты, если я уже знаю, на ком хотел бы жениться? Думаю, тебе, Сюлли, это тоже известно. Давай говорить без обиняков.
Министр вздохнул:
– Сир, ситуация становится все более сложной. Допустим, вы женитесь на герцогине и у вас родится еще один сын. Кто же станет дофином – тот ребенок, который родится после вашей свадьбы, или тот, что появился на свет раньше?
– Что об этом сейчас говорить? Пока такая проблема не стоит.
– Вопрос весьма деликатный, сир.
– Однако, полагаю, разрешимый.
– Да, сир. А крестины вашего сына Александра?
– Ну, а тут что?
– Полагаю, церемония должна быть более скромной, чем это задумано герцогиней. Она собирается сделать ее такой пышной, словно будут крестить наследника трона.
– Сюлли, ты, кажется, хочешь вывести меня из себя.
– Я исполнен решимости верой и правдой служить вашему величеству и Франции.
– Знаю, знаю. Но чувствую, что моя злость растет. Сюлли, мой дорогой друг, смирись с этим. Нам вовсе незачем ссориться.
– Клянусь, если герцогиня узнает о моих предложениях, мы с ней поссоримся.
– Я не скажу, что это исходит от тебя. Она уже не раз говорила, что слава королевства ей дороже, чем мое, ее и наших детей счастье.
– Слава страны – это слава короля, – ответил Сюлли. – И, сир, во имя короны прошу вас отменить королевские крестины ребенка. Это не понравится людям, а вы должны согласиться, что угождать им очень важно, ибо король может править только при добром согласии с ними.
124 
