очень нудно 
134 
– Как это? Ведь тогда была жива королева – сама Екатерина Медичи!
В глазах у Генриетты вспыхнули искорки.
– Какой замечательной могла быть ее жизнь, если бы она захотела! Но матушка оставалась в тени, тихо родила королю двух сыновей, и, хотя один из них умер, другой стал незаконнорожденным Валуа – и, клянусь, сильно беспокоит Бурбона.
– Ну, – отрезала Мари, – нам-то она твердо решила не позволять особенно развлекаться.
– Если только у нее это получится.
– Уже получается.
Генриетта хмуро посмотрела на свою вышивку:
– Это же не навсегда. Наша мать старается искупить свои грехи. Все хорошо, все в порядке. Оставим благочестие для нее. Пусть она будет строгой и требовательной… к самой себе. А я хочу жить по-своему.
– Значит, так и будет, потому что ты все делаешь так, как хочешь.
– Наша матушка – странная женщина, Мари. Ты помнишь того пажа…
Мари побледнела:
– Какого такого пажа?..
Генриетта подалась вперед и взяла сестру за руку:
– Брось, все ты помнишь! Она пришла и увидела вас вместе, разве не так? Какой-то паж! Ты могла бы и постыдиться. У тебя что, совсем нет самолюбия?
Мари ничего не ответила. Она с трудом могла с собой совладать.
– Ты совсем забыла о гордости, – усмехнулась Генриетта. – Что ж, наша мать сама во всем виновата. Решила оградить молодую созревшую женщину от того, что ей нужно как воздух! И ты воспользовалась первым же удобным случаем, а тебе подвернулся паж. О, конечно, он был очень симпатичный мальчик, а матушка почему-то вышла из себя…
– Хватит, Генриетта!
– Но ты же знаешь, что с ним случилось?
– Не хочу больше об этом говорить.
– Зато я хочу, Мари, и буду, а ты станешь слушать, потому что мы с тобой пленницы нашей благочестивой матушки, которая желает во что бы то ни стало заставить и нас, и весь мир забыть, какой она была шлюхой.
– Генриетта!
– Не будь дурой, Мари. Но я говорила о паже… Когда наша матушка увидела вас вместе… – Генриетта хихикнула. – Я не говорю о том, как она вас нашла, моя милая Мари. Но когда нашла, то что сделала? Выбросила его из твоей спальни, а тебя отлупила. И знаешь, что произошло в соседней комнате? Ты ничего не слышала? Но ты не должна закрывать уши и глаза от правды, сестричка. Наша добродетельная матушка вытащила нож и вонзила его ему в сердце! Я видела, как хоронили тело, видела, как вытирали пятна крови. Наша невинность так много значит для нашей благочестивой матушки! Видишь, как она старается снять грех со своей души – сама сделалась благочестивой дамой, верной женой и готова собственными руками убить любого, кто посмеет покуситься на невинность ее дочерей.
Мари была не в силах что-то сказать; она воткнула иголку в вышивание и закрыла лицо руками.
– Бедная Мари, – продолжила Генриетта. – Тебе не следовало позволять такие вольности этому пажу. Надо было бы выбрать для этого знатного господина, которого наша мать никогда бы не решилась убить.
– Она сделала это… сама? – с трудом выговорила Мари.
– Своими собственными белыми ручками. Понимаешь, наша матушка всегда была благовоспитанной дамой. Даже будучи любовницей короля, соблюдала внешние приличия. Я знаю – подслушивала, когда это было возможно, подкупала и стращала ее слуг, чтобы они мне все рассказывали, дала им понять, что если не получу ответы на свои вопросы, то им не поздоровится, – и они знали, что так и будет.
– Да, так и было бы, – согласилась Мари.
– Так что, как выяснилось, наша матушка, когда она была при французском дворе, вела себя весьма сдержанно. Никогда не искала случая, чтобы показаться рядом с королем, раболепствовала перед его матерью. Во дворце ее терпели, многим она даже нравилась. Считалось, что если уж королю необходима любовница, то лучше, чем Мари Туше, вряд ли кто-нибудь найдется.
– Король любил ее очень нежно.
– О да! Потому что был безумным, а она мягкой. Матушка была едва ли не единственным человеком, не внушавшим ему ужаса. Она и его нянька были с ним до самого конца.
– А потом вышла замуж за папу.
– Ну, моя дорогая сестричка, она же была здоровой женщиной! Король ее нежно любил и осыпал подарками. Богатство перевешивало стремление быть благочестивой, и она грешила.
– Ты не имеешь права так говорить.
– Буду говорить, как хочу. И хватит обращаться со мной как с маленькой. Вот что я тебе скажу: в меня по уши влюбились два знатных господина, и скоро у меня будет муж.
134 
