28 
— Заходи, сын мой, — сказала Катрин.
— Вы звали меня, мадам.
— Я наблюдала за тобой, когда ты находился в саду, Карл.
В его глазах появился тот же испуг, что и у Марго. Он, как и его сестра, боялся всевидящего материнского ока.
— Что ты говорил Марии, Карл?
— Я спросил, можно ли мне почитать ей стихи.
— Стихи… написанные тобой для Марии?
Он вспыхнул.
— Да, мадам.
— Что ты думаешь о своей невестке? Скажи мне правду, Карл. Ты не можешь утаивать ее от меня, сын мой.
— Я думаю, — сказал Карл, — что на свете еще не было более красивой принцессы.
— Продолжай, продолжай.
— Мне кажется, мой брат Франциск счастливее всех, потому что ему досталась в жены Мария.
Катрин сжала запястье сына.
— Это измена, — тихо произнесла она. — Франциск — твой король.
— Измена! — закричал мальчик, пытаясь освободиться. — О нет, это не измена.
— Ты вынашиваешь нечестивые мысли относительно его жены.
Она говорила тихо, словно ситуация была слишком шокирующею, чтобы ее можно было обсуждать в полный голос.
— Вовсе не нечестивые, — воскликнул Карл. — Просто я хотел бы быть старшим сыном моего отца и оказаться на месте Франциска — не ради престола, а чтобы Мария была моей женой.
— Это гадкие, порочные мысли, сын мой. Предательские мысли.
Он хотел возразить ей, но взгляд Катрин лишил его дара речи.
— Ты знаешь, мой сын, что случается с изменниками? Когда-нибудь я свожу тебя в тюрьму и покажу тебе, как обращаются с ними. Их подвергают пыткам. Ты не знаешь, что это такое, но раз в твоей голове завелись такие мысли, мой долг — показать тебе, как мучают изменников.
— Пожалуйста, не надо, — взмолился Карл. — Я не смогу… смотреть на это. Я не в силах глядеть на такие вещи.
— Но тебе следует знать, малыш, что даже принцев подвергают пыткам, если они предают своих королей.
Его губы зашевелились; Катрин увидела выступившую на них пену; его глаза округлились, белки налились кровью.
— Я скажу тебе, что случается с предателями, — продолжила она. — Это станет частью твоего образования. В темницах Консьержери — ты знаешь эту тюрьму — томятся преступники. Они кричат от ужаса. Они мечтают потерять сознание, но им не позволяют сделать это. Их приводят в чувство с помощью трав и уксуса. У некоторых выколоты глаза, у других — отрезаны языки или уши. Одних подвергают водяной пытке, иных мучают «испанским сапогом». Особенно жестоко истязают тех, кто предал короля. Их плоть рвут раскаленными докрасна щипцами, а в раны заливают расплавленный свинец, воск, смолу, серу…
Карл начал кричать:
— Нет… Нет! Я не пойду туда. Не хочу, чтобы меня пытали. Не хочу… мама… Ты не позволишь им забрать меня?
Катрин взяла мальчика на руки. С него достаточно. Вероятно, он теперь поумнеет. Будет думать о камере пыток каждый раз, когда Мария Стюарт взглянет на него своими блестящими глазами.
— Карл, Карл, мой дорогой сын. Твоя мама здесь, она защитит тебя. Не допустит, чтобы тебе причинили вред. Ты — мой сын, мой принц. Ты знаешь это.
Он уткнулся лицом в грудь Катрин.
— Да, мама. Да, мама.
Карл крепко вцепился в рукав ее платья, ища защиты, точно маленький ребенок.
— Ну, мой малыш, — успокаивающе произнесла она. — С тобой ничего не случится. Ты — мой маленький принц, и я буду гордиться тобой. Ты ведь никогда не предашь своего короля, верно? Никогда не пожелаешь жену другого человека — тем более собственного брата?
— Да, мама, да!
Карл дрожал. Катрин предотвратила припадок. Она сделала это, поскольку не любила видеть его в безумном состоянии.
Она успокаивала сына, гладила своей прохладной рукой его лоб; Катрин положила Карла на кровать, села рядом с ним, взяла его за руку.
— Не бойся, сын мой, — сказала женщина. — Поступай так, как тебе советует мать, и она примет меры к тому, чтобы с тобой все было хорошо.
— Да, мама, я обещаю.
— Всегда помни это, Карл.
Он кивнул, Катрин стерла капельки пота с его лба. Она сидела с ним до тех пор, пока он не успокоился окончательно.
Какие трудности ждут ее! — подумала Катрин. Она должна провести самоуверенных де Гизов и нерешительных Бурбонов, а также постоянно направлять собственных детей, следить за каждым их шагом. Она не знала, что труднее — обмануть соперников или совладать с кровью Валуа.
Франциск готовился к охоте. Ему нездоровилось, но он был счастлив. Он получал удовольствие от охотничьих вылазок, когда в них участвовала Мария. Он всегда радовался обществу Марии. Ему никогда не надоедало смотреть на нее, говорить ей о том, как она красива. Это делало их обоих счастливыми.
28 
