очень нудно 
118 
Кое-кто утверждал, будто город хорошо укреплен.
Дело ни за что не дойдет до резни, уверяли другие.
Под покровом темноты несколько человек сумели прорваться через расположение буров. Среди них были раненые. Больницы уже были переполнены, все доктора города трудились не покладая рук.
Жизнь изменилась неузнаваемо.
Именно в эти первые дни, несмотря на обстановку в городе, мой разум полностью избавился от неопределенности, которую породили события последнего времени в Рибек-хаусе.
От миссис Прост прибыл посыльный. Она выражала сожаление, что вынуждена беспокоить меня в такое тревожное время, но состояние миссис Лестранж резко ухудшилось, и она просила меня прийти.
Я отправилась сразу же.
Миссис Прост приветствовала меня с облегчением.
– Хозяйка очень больна, – сказала она. – Я послала за доктором, но его нет дома. Думаю, он в госпитале. Наверное, стоит немного подождать – вдруг миссис Майра пойдет на поправку. У меня такое чувство… что он; потеряла рассудок.
– Проводите меня к ней.
– Конечно-конечно. Мне только казалось, что лучше предупредить вас заранее.
Несмотря на это предупреждение, вид Майры поразил меня. Я с трудом узнала ее. Глаза с расширенными зрачками были безумны. Едва я вошла, Майра впилась в меня взглядом.
– Кто вы? – спросила она и тут же прибавила: – О да… да. Вы Диана. Диана, отошлите ее… отошлите.
Я взглянула на миссис Прост, которая кивнула головой в сторону окна. Именно туда смотрела Майра.
– Кажется, она что-то там видит, – прошептала миссис Прост.
– Успокойтесь, Майра. Здесь никого нет, кроме миссис Прост и меня.
– Останьтесь. Не уходите, – попросила Майра, – иначе… она вернется.
Я подошла ближе и обняла ее.
– Вы останетесь? – умоляющим голосом проговорила Майра.
– Останусь. Конечно, останусь.
Она откинулась мне на руку и закрыла глаза, что-то неразборчиво бормоча.
Миссис Прост бросила на меня многозначительный взгляд.
– Я оставлю ее на вас и еще раз пошлю за доктором. Дайте мне знать, если я понадоблюсь.
Домоправительница удалилась.
Майра лежала спокойная, с плотно сомкнутыми веками. Дыхание ее было прерывистым. Внезапно она открыла глаза.
– Диана, – заговорила она.
– Я здесь, Майра. И собираюсь остаться с вами. Столько – сколько вам понадобится моя помощь.
Мои слова как будто порадовали ее. Она взяла мою руку и пожала ее.
– Она была там, – прошептала Майра. – Смотрела на меня и кивала головой.
– Кто?
– Маргарет.
– Она умерла.
– Знаю, но она вернулась.
– Вы видели в окне кого-то другого.
– Нет, это была Маргарет. Она ревнует, понимаете. Она лишилась его. Он теперь принадлежит мне. Она не может вынести этого. И хочет, чтобы я умерла.
– Маргарет умерла, Майра, а вы живы.
– Но я скоро умру.
– Не выдумывайте.
– Кто этому помешает?
– Я. Я собираюсь позаботиться о вас.
– Роже заботился обо мне. Он был таким хорошим и добрым. Я не слишком подхожу для него, но он никогда не показывал этого. Я всегда боялась…
– Я знаю, Майра…
– Он хотел, чтобы мне было хорошо. Сказал перед отъездом: «Пей лекарство. Не забывай его принимать. Оно обязательно поможет тебе.» Я послушалась его. Ни разу не пропустила…
Ее взор остановился на маленьком столике возле кровати. На нем стоял наполовину пустой флакон.
– Значит, вы регулярно его принимали?
– Я обещала ему это.
– Он просил меня последить, чтобы во время его отсутствия вы не забывали пить лекарство.
– Он заботлив. Он в самом деле хочет…
– Значит, вам повезло, Майра. И скоро вы поправитесь.
– Я стараюсь. Принимаю лекарство так аккуратно, словно он наблюдает за моим лечением.
– Вы все правильно делаете, Майра. А теперь вам неплохо вздремнуть.
– Если я засну, вы уйдете. А если вас не будет, снова придет она.
– Я никуда не уйду, и она не возвратится. Ее нет здесь, Майра. Она ваш вымысел и существует только в вашем воображении.
Она покачала головой, и из-под ее опущенных век выкатились две слезинки.
– Постарайтесь заснуть, – сказал я.
– Обещайте никуда не уходить.
– Обещаю. Я буду на этом самом месте, когда вы проснетесь.
Я сидела и смотрела на Майру. Ее лицо было бледным и изможденным. Оно ничем не напоминало лица той молодой женщины, которую я впервые увидела в Лейкмире. Да, в ней были явственно различимы скрытность, неуверенность, подавленность – уж слишком авторитарно вела себя ее мать – но сейчас передо мной в кровати находилось несчастное затравленное существо.
118 
