Последние отзывы

  123  

Кабан рывком сел на койке, схватил цепкой татуированной клешней Фрола за шиворот:

— Ты че, гнус?! — зашипел в лицо. — Кабана со следаком перепутал? Ты кому вешаешь, баклан? Как это кадрик нашли — засвеченный, что ли? Или ты уже проявил эту пленку? А?

— Да нет, не проявлял я ее, не проявлял! — тщетно попытался вырваться Фрол. — Тот, кто нашел, тот и проявил.

— Когда?!

— Да в тот же день, когда я потерял…

— В Москве, что ли?

— Да нет!.. Пусти!..

Кабан отпустил, толкнул Фрола так, что он не удержался и коснулся цементного пола «пятой точкой»:

— Пшел!.. Умник!.. Пусть твоя сеструха снимает «облаката» хоть за бесплатно, а хоть натурой с ним расплачивается!.. Ему навешаешь, он за валюту чему хошь поверит, а и не поверит, так защищать все равно будет! — выпалил Кабан, щедро пересыпая тираду матом. — А сеструха-то у тебя ничего, а?.. Можно ее?.. — последовал непристойный жест.

Жар окатил Фрола с головы до ног, он поймал Кабана за руку и попытался сдернуть его с лежбища, но тот подобрал ногу, выбросил ее, угодив в живот наглецу — легко, просто, все продолжая ржать и скалить прокуренные остатки зубов. От такого вероломства, от обиды на самого себя — надо же, в «молчанку» прекратил играть, жрать начал, поверил в то, что и здесь можно жить, почувствовал рядом сильную личность, бывалого, который отнесся по-людски! — Фрол стал отмахиваться направо и налево, ничего не видя перед собой, не обращая внимания на кровь. Он думал, стараясь попасть пальцами в Кабаньи глаза, что выкрикивает какие-то угрозы, но на самом деле он ничего не вскрикивал, а только бросался с беспомощным рычанием на обидчика, пока тому не надоело, и он не ударил его кулаком в нос. Тогда Фрол отлетел и стукнулся лицом о металлическую раму койки напротив, а в камеру вбежали контролеры, оттащили озверевшего Кабана: «В карцер его!» — слышал Фрол голоса. «Опять ты за свое, Кабанников?!», «Да сколько ж тебя переводить можно?!»

— Я вас, блядей, всех порешу! — орал в припадке ярости Кабан. — По одному или всех сразу?.. Коз-лы! Педерасты, мать!..

Дверь захлопнулась. Фрол снял с себя грязную, провонявшую потом и нечистотами сырую рубаху, стал промокать кровь. Никто к нему не подходил, никто не предложил даже воды. Все обитатели камеры разбрелись кто куда; стучали в стенку из соседней камеры условным стуком: «Что там у вас стряслось?»

— Норма, нет базара! — рявкнул кто-то «с решки».

Контролер по фамилии Лучник остановился рядом с Кабаном, повернутым лицом к стене, и, пока его напарник открывал дверь, успел выслушать лаконичный отчет:

— Через сестру ему пытаются навязать адвоката. Трусоват, болтлив, дорожит сестрой. На пределе. Нуждается в совете. Доверчив. Забирай в «тубанар», и колите.

— Не разговаривать! — рявкнул Лучник. — Пошел!

Привычно заложив руки за спину, Кабан зашагал по коридору дальше.

• Не печалься, любимая,
• За разлуку прости меня…

— Прекратить!..

Кабан был мастером инсценировок, умел найти подход к любому объекту. Такой дешевке, как Неледин, достаточно было подсунуть сигарету с подмешанными в табак сухими лепестками василька. Это вызывало чувство бессилия и страха. Он сразу определил слабый тип нервной системы — по голубому цвету глаз, по физической усталости, по тому, что в прошлом Неледин был женат (люди с расторгнутыми браками потенциально боязливы), по урчанию в животе — верному признаку проявления страха, по тому, что Неледин чаще, чем положено, ходил в туалет. Кабану даже не понадобилось подмешивать ему в чай смесь люминала с лофофорой или гидрохлорид иохимбина. Определив тип нервной системы, он сделал то, что и намеревался: установив с объектом доверительные отношения, внезапно разрушил их, нанеся ему психологическую травму. Теперь с ним достаточно было просто поговорить.

Бросок «мордой в койку» был тоже рассчитанным, начавшееся кровотечение из носа и рассеченной брови требовало перевязки. Его отвели в лазарет и здесь обработали ушибы хлористым кальцием, а раны — перекисью. На надбровную дугу пришлось поставить пару скоб, нос заткнуть ватными тампонами.

— Пусть полежит, — сказал врач. — У него болевой шок, к тому же он истощен. Не жрал, что ли?

— Было дня три, — ответил контролер.

Неледина отвели в палату на восемь мест с зарешеченными окнами. Фельдшер принес капельницу. Обессиленный, сломленный, Фрол почти тотчас же впал в забытье… Ночью он проснулся от лунного света. Круглый люминесцирующий блин в матовом ореоле висел прямо перед его лицом; глядя на него, Фрол стал различать уши, глаза, рот, нос — все у луны, оказывается, было, как у человека, нужно только хорошенько всмотреться. У нее даже был мозг, и она умела говорить.

  123