очень нудно 
45 
Самир, будучи самым старшим, станет наследником паши. Вот почему остальные женщины ревновали Николь. Сначала она возвысилась над ними из-за того, что её предпочёл паша. Но это могло быть мимолётным, в то время как Самир был всегда здесь, словно постоянное напоминание паши, что он мог производить на свет чудесных мальчиков, и, конечно, он благоволил к женщинам, которые помогали ему доказать это.
Она рассказала мне, что тайно учила Самира французскому, и когда об этом узнал паша, она ужасно боялась его наказания за это. Но через главного евнуха она узнала, что он был доволен тем, что мальчик так легко этому научился, и она может продолжать учить его.
Меня удивляло, что женщина из западного мира могла настолько слиться со здешним образом жизни, что она гордилась своим положением и сильно ненавидела тех, кто попытался бы занять её место.
Но как же я была рада, что могу разговаривать с ней и узнавать кое-что о тех, кто окружает меня.
Я узнала о соперничестве между ней и Фатимой, которая строила великие планы относительно своего сына Фейсала.
— Видишь ли, — сказала Николь, — если бы не было Самира, Фейсал стал бы наследником паши, а она — первой леди. Она очень хочет занять моё место.
— Ей никогда этого не сделать. Ты красивее и намного умнее. Более того, Самир замечательный мальчик.
— Фейсал тоже неплох, — признала она. — А если бы я умерла…
— Почему ты должна умереть?
Она пожала плечами.
— Фатима очень ревнивая женщина. Когда-то давным-давно одна из женщин отравила другую. Это нетрудно.
— Она не осмелится.
— Одна женщина осмелилась.
— Но её разоблачили.
— Это было очень давно. Ещё до того, как к власти пришёл паша, но об этом до сих пор говорят. Её увезли из гарема. Закопали по шею в землю и оставили на солнце умирать. Это было её наказание. — Меня передёрнуло. — Мне бы хотелось, чтобы так же поступили с Фатимой, если она причинит вред моему сыну.
— Ты должна убедиться в том, что она этого не сделает.
— Именно это я и собираюсь сделать.
Теперь, когда я нашла контакт с Николь, жизнь стала полегче.
Мы продолжали жить в окружении своих прекрасных нарядов, духов, мазей, сладостей, влача праздное существование; мы были словно райские птички в клетках.
Странная была уготована мне жизнь после всех тяжких испытаний, которые я перенесла.
Интересно, как долго она будет продолжаться?
* * *
Паша был в отъезде — новость, которая привела меня в восторг. Гарем охватила апатия. Полусонные наложницы лежали на подушках, восхищаясь своими отражениями в маленьких зеркальцах, которые носили в карманах широких шаровар, лениво отщипывали кусочки сладостей, пели или играли на своих маленьких музыкальных инструментах, ссорились друг с другом.
Две из них ссорились особо яростно. Они катались по мозаичному полу, таскали друг друга за волосы, дико пинались, пока не пришла Рани, побила их обеих, выгнала с позором из комнаты, объявив, что на три месяца лишает их шанса быть с пашой. Эта угроза привела их в чувство.
Потом паша вернулся, и апатия сменилась великим возбуждением. Все они стали покорными, горели желанием угодить, демонстрировали свой Шарм, хотя видеть их могли только свои же компаньонки по гарему да евнух.
Рани отбирала шестерых достойных. Я видела, как её глаза задержались на мне, но ужас тотчас сменился облегчением, когда я поняла, что она до сих пор считает меня несозревшей для такой великой чести.
Она выбрала шестерых девушек. Двоих из тех, которые были раньше и заслужили особого одобрения, и четверых новеньких.
Мы все наблюдали за тем, как их собирают. Сначала их искупали, кожу натёрли мазями, в волосы втерли ароматные масла. На ладони и подошвы ног нанесли хну. Подкрасили губы, с помощью краски для век увеличили глаза. В волосы вплели цветы, на запястья и лодыжки надели браслеты, после чего облачили в наряды, покрытые блёстками.
Мы все ждали, кого же из них отошлют назад.
На этот раз избранной оказалась самая юная из девушек.
— Она начнёт важничать, когда вернётся, — сказала мне Николь. — С ними всегда так, особенно с молодыми. Я подумала, что на этот раз могла быть и твоя очередь. — Вероятно, я выдала своё отвращение, поскольку она спросила: — Ты не хочешь?
— Я всем своим сердцем желаю выбраться отсюда.
— Если бы он увидел тебя… ты оказалась бы избранной.
45 
