очень нудно 
27 
– Да, есть, потому и пришла именно сюда. Последние три года мы жили в Антверпене, и там я как раз помогала в благотворительном реабилитационном центре для бывших наркоманов.
– Понятно, – кивнула Джуд. – А я и не знала, что в Антверпене есть такой центр.
Ну, разумеется, она не знала! Про Антверпен я соврала не просто так: я давно заметила, что ни один англичанин почему-то ни разу не был в Антверпене. Не знаю уж почему, но это так: хотя Антверпен, по-моему, один из самых прелестных и уютных городов Европы. Билл оттуда родом. Там живут его родители и целая армия теток и двоюродных братьев. Билл регулярно ездит к ним в гости; пару раз мы ездили вместе, и я влюбилась в этот городок с первого взгляда. А теперь я каждый раз называю Антверпен, если нужно выдать о себе какую-нибудь легенду. И никто меня ни о чем больше не спрашивает.
Вот и Джуд вполне удовлетворилась моим ответом, заполнила последний пункт анкеты и встала.
– Давайте я вам сразу покажу, как у нас все устроено, – сказала она. – Завтра у нас будет еженедельное совещание, на которое я вам предлагаю сходить. Послушаете, решите, подходит ли вам наша клиника… Ну и мы решим, подходите ли вы нам, – добавила она, открывая дверь.
Тут я, признаться, дрогнула – очень уж не хотелось идти на это собрание. Ненавижу производственные совещания, на которых часами пережевывают одно и то же. Решения нужно принимать логически, взвесив все «за» и «против» Всякие теории насчет того, что при общем обсуждении быстрее рождаются решения и в принятии решения участвует каждый член коллектива, – все это, по большому счету, ерунда. На самом деле после таких совещаний каждый чувствует, что его обошли вниманием, а то и просто обдурили. Ну и понятно, что совещания в клинике «Чайка» вряд ли как-то отличаются от остальных.
Джуд я, конечно, не стала посвящать в свои сомнения, а, наоборот, с реверансами поблагодарила.
Мы пошли на экскурсию по всему зданию, и во второй по счету комнате я заметила то, что мне и было нужно – полки с папками и компьютер IBM, за которым сидел мужчина лет тридцати с не большим. В компьютере была видна щель дисковода для пятидюймовых дискет.
– Познакомьтесь, это Энди, – представила его Джуд.
Энди на секунду оторвался от экрана, улыбнулся в мою сторону и снова уткнулся в монитор.
– Здесь хранятся истории болезни всех наших пациентов, адреса всех агентств, с которыми мы сотрудничаем, и личные дела всех работников, – пояснила Джуд. Тем временем я бросила быстрый взгляд на дверь. Замок был американский, самой простой конструкции. – Сейчас мы переносим все данные в компьютер, только это занимает много времени. Мы начали с самых последних документов.
От Энди мы направились в следующий кабинет на первом этаже, где располагалась касса клиники. Джуд объяснила, что деньги поступают в «Чайку» частично от городских властей, частично от национальных фондов, а также из пожертвований местных благотворителей. В штате клиники всего три человека – администратор (сама Джуд), врач-психиатр и квалифицированная медсестра. Но у клиники существует договоренность с университетом, и сюда приходят на практику студенты-медики.
Еще на первом этаже находилось несколько приемных кабинетов, два маленьких зала для совещаний и общая комната, где живущие в клинике пациенты собирались пообщаться. На верхнем этаже мучились от ломки пациенты, которые проходили первую стадию лечения. Тех, кто успешно прошел эту стадию, направляли в соседнее здание реабилитационного центра, принадлежащего клинике. Там бывшим наркоманам подыскивали настоящее жилье и постоянную работу, которые должны были впредь удерживать их от искушения и служить опорой в новой трудовой жизни.
Все вместе произвело на меня скорее благоприятное впечатление: несмотря на то, что денег на обустройство здесь явно было в обрез и мебель по большей части была старая и потертая, в «Чайке» было очень чисто и уютно.
«Мойре повезло, что она попала именно сюда», – подумала я.
Когда мы спускались вниз, Джуд сказала:
– Наши двери всегда открыты. Видите ли, многим приходится отказывать, ведь сейчас мы не можем вылечить всех. Но каждый пациент волен уйти в любое время; они сами решают, уходить или оставаться, и если уходят, то совершенно сознательно. Мы надеемся, что после того, как они здесь побывали, у них меньше шансов вернуться к прежним привычкам.
Мне не хотелось спрашивать Джуд о числе излечившихся пациентов. Зачем расстраивать ее лишний раз? Она так счастлива, что в клинику пришла новая сотрудница… А ведь мне еще придется ее разочаровать.
27 
