25 
– Мы думали, нам стоит потолковать, – осторожно сказал Джузеппе. – О том о сем.
Рундстрём, несмотря на то, что в комнате был свободный стул, остался стоять у двери. Он прислонился к косяку и избегал смотреть Стефану в глаза.
– Нам утром позвонил кое-кто, – сказал он. – Сообщил, что полицейский из Буроса занимается расследованием в Линселле. Возмущается – чем заняты наши местные сотрудники.
Прежде чем продолжить, Ниссе выдержал паузу, разглядывая свои ладони.
– Он и в самом деле возмущен, – сказал Рундстрём. – И мы, можно сказать, тоже.
Стефан почувствовал, что вспотел.
– Кто-то из двух, – сказал он. – Или звонившего зовут Авраам Андерссон, он живет на хуторе под названием Дунчеррет. Или продавец из Линселля.
– Точно. Это был Лунделль, – сказал Рундстрём. – Но нам и в самом деле не нравится, что приезжие полицейские вмешиваются в наше следствие.
Стефан разозлился.
– Я ни во что не вмешиваюсь, – сказал он. – Я говорил с Джузеппе. Я рассказал, что несколько лет работал с Молином и приехал сюда в отпуск. По-моему, нет ничего удивительного, что я поехал на место преступления.
– Это вызывает вопросы, – произнес Рундстрём своим еле слышным голосом.
– В ИКА я купил местную газету, – сказал Стефан, уже не скрывая злости, – представился и спросил, делал ли Молин покупки в их магазине.
Рундстрём достал из-за спины бумагу.
– Ты спрашивал и еще кое о чем, – сказал он. – Лунделль записал все, о чем вы говорили, позвонил мне и все прочитал по бумаге.
Это какое-то безумие, подумал Стефан и поглядел на Джузеппе. Но тот сидел, уставившись на собственный живот.
В первый раз Рундстрём поглядел ему прямо в глаза:
– А что ты, собственно, хочешь разузнать?
– Кто убил моего коллегу Герберта Молина.
– Мы тоже хотим это узнать. И это следствие у нас на первом плане. Уже давно мы не собирали такую опергруппу, хотя и раньше приходилось иметь дело с тяжкими преступлениями. Не новички, знаешь ли.
Стефан отметил, что Рундстрём даже не пытается скрыть, насколько присутствие Стефана его раздражает. Но он также понял, что Джузеппе вовсе не нравится позиция Рундстрёма. Это открывало известные возможности.
– Я вовсе не ставлю под сомнение вашу работу, – сказал Стефан.
– У тебя есть какие-то данные, которые могли бы помочь следствию?
– Нет, – сказал Стефан. Ему не хотелось рассказывать Рундстрёму о палатке, прежде чем он обсудит свою находку с Джузеппе. – У меня таких данных нет. Я не настолько хорошо знал Герберта Молина, чтобы анализировать, как он жил – тут или в Буросе. Наверняка есть люди, которые знали его лучше. К тому же я скоро уезжаю.
Рундстрём кивнул и взялся за ручку двери:
– Из Умео что-нибудь слышно?
Джузеппе покачал головой:
– Пока ничего.
Рундстрём коротко кивнул Стефану и вышел.
Джузеппе побарабанил пальцами по столу.
– Рундстрём иногда бывает бестактен. Но он ничего плохого в виду не имел.
– Он, разумеется, прав – мне не следует вмешиваться в следствие.
Джузеппе откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Стефана:
– А ты вмешиваешься?
– Во всяком случае, намерения такого у меня нет. Но иногда получается не так, как хочешь.
Джузеппе посмотрел на часы:
– Ты останешься в Эстерсунде на ночь?
– Еще не решил.
– Оставайся. Я работаю и вечерами. Приходи сюда после семи. Надеюсь, к тому времени уже никого не будет. Мне нужно на вызов – у нас половина людей больны. Если хочешь, можешь посидеть у меня.
Джузеппе показал на папки, стоящие позади него на полке:
– Можешь проглядеть материалы. Потом поговорим.
– А Рундстрём?
– Он живет в Брюнфлу, и вечером его точно не будет. Гарантирую. Никто не будет задавать вопросы.
Джузеппе поднялся. Стефан понял, что разговор окончен.
– Наш старый театр переоборудовали в гостиницу. Получилось неплохо. Сейчас, в октябре, у них наверняка есть места.
Стефан застегнул куртку.
– А что Умео? – спросил он.
– Мы посылаем туда трупы.
– Я почему-то думал, что в Упсалу или Стокгольм.
Джузеппе улыбнулся:
– Не забудь, что находишься в Эстерсунде. Отсюда до Умео ближе.
Джузеппе проводил его до выхода. Стефан заметил, что он прихрамывает. Джузеппе перехватил его взгляд:
– Поскользнулся в ванной. Ничего страшного.
Джузеппе открыл входную дверь, и они вышли на улицу.
– Уже пахнет зимой, – сказал Джузеппе и оценивающе поглядел на небо.
25 
