16

Арон Зильберштейн лежал на уступе скалы, откуда ему был хорошо виден дом Авраама Андерссона. Он направил бинокль и насчитал три полицейских автомобиля, два микроавтобуса и еще как минимум три частных машины. Из леса то и дело появлялся человек в комбинезоне. Он понимал, что именно там, в лесу, был убит Авраам Андерссон. Но пока он не мог приблизиться к месту преступления. Если будет возможность, он спустится туда ночью.

Он перевел бинокль. Собака, той же породы, что и та, которую он был вынужден убить у Молина, была привязана к тросу, натянутому между домом и деревом на опушке. Ему вдруг подумалось, что собаки могли быть одного помета или, по крайней мере, от тех же родителей. Мысль о собаке, которой он перерезал горло, вызвала приступ тошноты. Он опустил бинокль, лег на спину и сделал несколько глубоких вдохов. Слабо пахло влажным мхом. Над головой плыло облако.

Я ненормальный, подумал он. Я уже должен быть в Буэнос-Айресе, а не в глухих шведских лесах. Мария бы так обрадовалась, что я вернулся. Может быть, даже переспали бы с ней. Как бы то ни было, я бы сладко выспался и утром открыл мастерскую. Дон Антонио наверняка звонил сто раз и раздражался, почему стул, сданный им на реставрацию три месяца назад, все еще не готов.

Если бы в ресторане в Мальмё он по чистой случайности не оказался за одним столом со шведским моряком, говорящим по-испански, и если бы этот чертов телевизор был выключен и он не увидел бы лица этого убитого старика, все не полетело бы кувырком. Сейчас бы он уже собирался в «Ла Кабану».

Прежде всего, ему ни к чему было самонапоминание о том, что произошло. Он-то надеялся, что этот кошмар, преследовавший его всю жизнь, остался в прошлом. Он надеялся, что последние годы жизни он сможет прожить так, как и мечтал – в покое.

И один-единственный кадр в телевизоре изменил все. Попрощавшись с моряком, Арон покинул ресторан. Вернувшись в номер, он опустился на край кровати и долго сидел неподвижно, пока не принял решение. Он больше не пил в эту ночь. На рассвете он вызвал такси в аэропорт, находившийся в нескольких десятках километров от города. Приветливая женщина помогла ему оформить билет на Эстерсунд. Там его уже ждал прокатный автомобиль. Он заехал в город, снова купил палатку и спальный мешок, походный примус, кое-какую теплую одежду и карманный фонарик. Потом зашел в винный магазин и купил коньяк и вино, с расчетом, чтобы хватило на неделю. И наконец, купил в книжной лавке карту. Прежнюю он выкинул, как и кастрюли, примус, палатку и мешок. Кошмар повторяется, подумал он. У Данте в аду был круг, где грешников мучили одной и той же пыткой – все повторялось раз за разом. Он попытался вспомнить, за какой именно грех полагалась такая пытка, – и не смог.

Потом он выехал из города и остановился на заправке, где купил все имеющиеся местные газеты. Их оказалось две. Сел за руль и стал искать, что есть об убийстве. В обеих газетах новость была на первой полосе. Он не понимал ни слова, но запомнил название, каждый раз сопровождавшее фамилию Авраама Андерссона. Глёте. Надо думать, это название места, где жил Андерссон – Арону однажды за ним удалось проследить, – и где он впоследствии был убит. Повторялось и другое название – Дунчеррет. Но такого места на карте не значилось. Он вышел из машины и разложил громоздкую карту на капоте, пытаясь наметить план действий. Близко к дому лучше не подходить, к тому же есть риск, что полиция уже поставила заграждение.

  64