очень нудно 
36 
— Но мать, которая выносила тебя, питает к тебе любовь, на которую способна она одна. Ты можешь быть королем, но прежде всего ты — ее сын. Ребенок, которого она кормила грудью. Мать никогда не забывает об этом, мой мальчик. Она способна умереть ради счастья своих детей. И если им суждено стать королями, только ей они должны доверять. Другим же — нет. Другие думают лишь о власти. Они будут смеяться, глядя, как тебя мучают. «Король мертв, — скажут они, — да здравствует новый король». О, ты глупец, если позволяешь обманывать себя человеку, который, возможно, действительно велик, но хочет одного — видеть гугенотов хозяевами этого королевства… Мечтает посадить гугенота на трон. Он будет добиваться этого даже ценой твоей жизни. Что он сказал тебе? Какой совет дал?
Карл принялся дергать пальцами свой камзол. Посмотрел на мать глазами, полными муки.
Она нежно обняла его.
— Скажи мне, дорогой, — прошептала Катрин. — Скажи твоей маме.
— Я не могу… не могу… эта наша тайна.
— Он упомянул… твою маму?
Король молча уставился на Катрин; его глаза были выпучены, губы искривились.
— Что он сказал обо мне, сын? — спросила Катрин.
— Ты мучаешь меня, — закричал король. — Оставь меня. Я хочу побыть один.
Он оттолкнул ее и, бросившись на диван, вцепился зубами в подушку.
— Я не скажу. Не скажу. Оставь меня. Он был прав, когда сказал, что ты… мой злой гений, что я должен править самостоятельно. Я буду делать это, уверяю тебя. Оставь меня… оставь меня.
Катрин склонила голову; он подтвердил ее опасения. Она позвала Мадлен и послала ее успокоить короля. Герцог Анжуйский ждал мать в ее покоях. Он почувствовал царивший во всем дворце страх; он видел, как люди смотрели на улицах на короля и его приближенных.
— Мама, — сказал он, — что нас ждет?
— Прежде всего мы должны уничтожить этого надоедливого адмирала.
— Как мы осуществим это? Он владеет магией… более сильной, чем наша. Похоже, его невозможно убить.
— Мы найдем способ, — мрачно сказала Катрин.
Карл, придя в себя благодаря нежной заботе Мадлен, принял решение.
Он поклялся отомстить людям, пытавшимся убить адмирала, и был полон решимости выполнить свою клятву.
Не посоветовавшись с матерью, он распорядился арестовать нескольких близких де Гизу мужчин, в том числе Шануана де Вилльмура.
— Если Генрих де Гиз — соучастник преступления, он поплатится за это жизнью.
Катрин воспользовалась первой же возможностью остаться наедине с сыном.
— О, Карл, — печально промолвила она, — ты следуешь дурному совету, объявляя войну Генриху де Гизу. Неужели ты еще не оценил силу этого человека? Если бы ты говорил так в Блуа или Орлеане, в Шамборе или Шенонсо, я бы сказала, что ты не взвешиваешь свои слова. Но произносить такие угрозы в Париже — значит совершать величайшую глупость. Подняв руку на герцога, ты восстановишь против себя весь город, потому что парижане — на стороне Генриха. Ему достаточно только подать им знак, и весь город бросится на его защиту. Ты — король Франции, но он — король Парижа.
Но король не отказался от своего замысла. Он помнил слова его друга Колиньи. Он, Карл, отомстит за адмирала. Если для этого необходимо убить де Гиза, значит, герцог умрет, какие бы последствия это ни сулило.
Катрин пыталась повлиять на сына.
— В такое время мы должны быть дипломатичными. Ты можешь легко найти козла отпущения для адмирала. Вполне подойдет человек из окружения твоего брата, поскольку говорят, что ружье принадлежало одному из его охранников. Сам Шануан… если это тебе необходимо. Но предупреждаю тебя — если ты хочешь остаться королем Франции, не трогай короля Парижа!
— Мадам, — произнес король необычным для него спокойным голосом, — я принял решение.
Она невозмутимо улыбнулась, но в душе ее бушевала буря.
Она покинула короля и, переодевшись торговкой, выскользнула через малоизвестную дверь из Лувра. Сквозь уличную толпу Катрин направилась на Рю Сент-Антуан. В городе царила неспокойная атмосфера. Люди обсуждали покушение на адмирала — католики с удовлетворением, гугеноты — со страхом Катрин проникла через заднюю дверь в особняк де Гизов и сказала слуге, что у нее есть сообщение для герцога; она отметила, что ее не узнали.
— Я должна увидеть герцога лично, — заявила Катрин. — Я послана королевой-матерью.
Наконец ее провели к Генриху, который был со своим братом, герцогом Майеннским; увидев гостью, Генрих немедленно отпустил всех своих приближенных.
36 
