очень нудно 
63 
27 апр.
Матушка, рассказа, о котором Вы пишете, у меня нет * ; по-видимому, он никуда не годится, но всё же, на основании 47 пункта договора * , я обязан представить его г. Марксу.
Вы получили с меня не всё. А почтовые расходы? Ведь марок пошло по меньшей мере на 42 рубля. Ведь Вы присылали не бандероли, а тюки!!
Когда мы увидимся? Мне нужно повидаться с Вами, чтобы передать на словах, как бесконечно я Вам благодарен и как, в самом деле, мне хочется повидаться.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку. В воскресенье я буду еще в Москве. Не приедете ли ко мне с вокзала утром пить кофе? *
Ваш А. Чехов.
Если будете с детьми, то заберите и детей. Кофе с булками, со сливками; дам и ветчины.
О, если б Вы знали, матушка, как не вяжется с моим сознанием, с моим достоинством литератора это учреждение — суд чести! * Наше ли дело судить? Ведь это дело жандармов, полицейских, чиновников, специально к тому судьбой предназначенных. Наше дело писать и только писать. Если воевать, возмущаться, судить, то только пером. Впрочем, Вы петербуржица, Вы не согласитесь со мной ни в чем — уж такова моя судьба.
Иловайской К. М., 27 апреля 1899 *
2732. К. М. ИЛОВАЙСКОЙ
27 апреля 1899 г, Москва.
27 апрель.
Многоуважаемая Капитолина Михайловна, профессор Остроумов давно уже в Сухуме * ; только сегодня мне удалось добыть более точные сведения: он вернется в Москву в конце мая и будет принимать больных. В конце мая я повидаюсь с ним и, если Вы тогда еще будете в Ялте, пошлю Вам подробную телеграмму * .
Доехал я хорошо, но в Москве застал холод, шел снег; потом было тепло, потом опять холодно. Сегодня жарко. Я прежде всего нанял другую квартиру * , нанял ее на целый год в смутном расчете, что авось Исаак Наумович * разрешит мне прожить декабрь и январь в Москве. Кстати, мой московский адрес: Малая Дмитровка, д. Шешкова. Посетителей так много, что я положительно замучился; на второй день праздника принимал публику с 8 утра до 10 часов вечера и так изнемог, что после 10 едва не падал и растянулся на диване, как бездыханный труп. Был у меня Л. Н. Толстой, и я был у него * , обедал. Бываю у Федотовой * . Одним словом, окружен знаменитостями, как непорочная девушка ангелами, когда она спит. Пьесы своей не видел и не увижу, но зато каждый день у меня бывают актеры, исполнявшие мою пьесу («чайкисты»), и я даже снимался с ними в одной группе. Что я делаю в Москве? Принимаю посетителей, ем окорок, покупаю мебель, новые костюмы, шляпы, гуляю, — и было бы совсем не скучно, если бы не холод и если бы не тянуло в Ялту. Я приеду, но не раньше июня.
А. И. Урусова еще не видел. Кика * была у меня и расспрашивала о Вас; говорила, что в мае поедет в Ялту.
Ваше письмо и телеграмму получил, большое Вам спасибо, очень большое, кланяюсь Вам низко, до земли. В Москве еще не распускались деревья, у неба холодный вид, всё уныло — и потому письма с юга необыкновенно приятны.
У Надежды Александровны плеврит? Это от Фигнера * . Очевидно, знакомство с литераторами гораздо безопаснее, чем с певцами.
Надеюсь, что Николай Иванович * здоров и весел и что всё обстоит благополучно. Напишите мне, пожалуйста, как здоровье и куда Вы намерены уехать, и когда вернетесь в Ялту. Если поедете в Карлсбад, то я спишусь с Ковалевским и Потапенко, которые там будут; они могут пригодиться, рекомендовать какого-нибудь знаменитого доктора.
Я еще буду писать Вам, только дайте уехать в деревню, где я буду посвободнее. Откровенно говоря, в деревню меня совсем не тянет (холодно там и скучно), но всё же я поеду туда после первого мая.
В Москве великолепный, изумительный звон. Я получил письмо от архиерея * — просит мою фотографию. А я всё еще не снимался. Целую Вам руку и желаю от всего сердца здоровья, всего хорошего. Не забывайте Вашего трезвого, не буйного и бесконечно благодарного жильца
А. Чехова.
Меньшикову М. О., 27 апреля 1899 *
2733. М. О. МЕНЬШИКОВУ
27 апреля 1899 г. Москва.
63 
