14 
– Ты повторяешь чужие слова, малышка. Не делай этого. Всегда думай своей головой – как я. Я тебя напугала? – осведомилась она.
Я застеснялась.
– Напугала, – решила она. – Ладно, а сейчас иди, малышка. Ты прекрасный ребенок, и, надеюсь, у тебя будет такая же яркая жизнь, как у меня.
– Мне нравится сидеть здесь и разговаривать с вами, – возразила я.
Она сжала мне руку и улыбнулась.
– Ты должна идти. Твоей матери не понравится, что ты слишком долго разговариваешь со мной. Думаю, она уже заметила нас… или одна из ее шпионок углядела. Мария Медичи, конечно, – мать короля, но, когда в этой семье свадьба, у меня столько же прав присутствовать здесь, сколько и у любого другого.
Приблизился какой-то молодой человек, и я заметила, что собеседница моя сразу потеряла ко мне интерес.
Молодой человек склонился перед ней.
– Моя прекрасная Марго! – негромко произнес он, а она улыбнулась и протянула ему руку.
Я поняла, что мне пора уйти.
Я не забыла ее и страшно разволновалась, когда год спустя услышала о ее смерти. Марго было шестьдесят три года, и мне трудно было поверить, что кто-то способен прожить так долго. Когда у нас появилась Мами, она рассказала мне множество историй про королеву Марго; жизнь этой женщины была, казалось, бесконечной чередой любовных романов и безумных приключений. Я удивилась, услышав, что Марго и моя мать довольно хорошо относились друг к другу.
– Ей следовало ненавидеть мою мать: та ведь заняла ее место! – высказала я свое мнение.
– О, нет, – поправила меня Мами. – Именно поэтому ваша мать ей и нравилась. Каждый раз при встрече с ней Марго говорила, как счастлива, что избавилась от вашего отца. А ваша мать ей симпатизировала, потому что им обеим пришлось – как они выражались – «терпеть это чудовище», и обе знали, до чего же это тяжело. О, этих женщин многое объединяло!
Итак, Марго умерла, и захватывающая ее жизнь оборвалась навеки.
Свадьба Людовика, безусловно, стала важным событием в моей жизни. Именно тогда я перестала быть ребенком. Например, я в первый раз увидела маршала д'Анкра, про которого все постоянно говорили. Кристина указала мне на него.
– Погляди, – проговорила она. – Там маршал разговаривает с нашей матерью. Думаю, брат наш не очень-то его любит…
– Почему? – поинтересовалась я.
Кристина собралась было ответить, но посмотрела на меня и, видимо, вспомнила, что я всего лишь ребенок.
– О, могу поклясться, у него есть на то причины, – отмахнулась она, покидая меня.
Я заметила, что мой брат, король, сидит и с несчастным видом наблюдает за происходящим. Супруга Людовика восседала рядом с ним и улыбалась, обмахиваясь веером и то и дело дотрагиваясь пальцами до своей мантильи – не для того, чтобы поправить ее, а лишь затем, чтобы выставить на всеобщее обозрение свои прекрасные руки. От Анны так и веяло Испанией, и я сомневалась, понравится ли это окружающим. Людовик говорил с женой очень мало. Подозреваю, что у брата начался один из его приступов заикания.
Затем король внезапно улыбнулся Шарлю д'Альберу, подошедшему, чтобы сесть рядом с ним. Тут же стало ясно, что компания Шарля д'Альбера ему гораздо приятнее, чем общество королевы.
Я немного знала про Шарля д'Альбера, поскольку однажды его обсуждали рядом с детской.
– Еще один из этих итальянцев, – услышала я как-то голос придворного, оказавшегося под моим окном. Чтобы скрыть свое присутствие, мне пришлось отступить на несколько шагов назад, однако слова разобрать я могла.
Другой придворный ответил:
– С тех пор как король привез из Италии жену, Лувр битком набит итальянцами!
– Как государь мог жениться на одной из этих Медичи?![22] Уж лучше бы он оставался с королевой Марго.
Они сказали про королеву Марго что-то такое, чего я не поняла, и от души рассмеялись. По хрусту гравия я догадалась, что они топчутся на месте, выразительно подталкивая друг друга локтями.
– Ну, не женись он на этой Медичи, не было бы у нас нового короля!
– Да, много чего Марго вытворяла, а вот детей рожать была не мастерицей.
Снова смех и хруст гравия.
– Говорят, он приобрел немалое влияние на молодого короля…
– Все равно всем руководит мамаша. С помощью Кончини, конечно!
– Еще один итальянец! Не пора ли Франции стать французской?
– Да уж! Но о д'Альбере не беспокойся. Короля держат на коротком поводке, и, насколько я понимаю, скорей всего все так и останется. Он не Генрих Четвертый.
14 
