очень нудно 
186 
Если бы он знал о тайной жажде, горящей в глазах, которые глядели сквозь прутья ворот, Хесус Аларкон остался бы в постели, вызвал бы полицию и умолял бы выслать к нему войска специального назначения.
Перед домом зажегся свет. Дверь открылась. Аларкон, в шелковом халате, нажал на кнопку управления воротами Фернандо вздрогнул, как подстреленный. Створки ворот поехали назад по своим направляющим. Фернандо проскользнул в щель и быстро пошел к дому. Аларкон уже повернулся к входной двери, простерев руку, которой он предполагал обнять Фернандо, приглашая его войти.
Бабочки кружили вокруг фонаря над крыльцом, обезумев при мысли об еще более глубокой тьме, чем та, что стояла вокруг, — мысли, которая никогда не материализуется. Аларкон был еще слишком сонным, чтобы осознать степень угрозы, которая на него надвигается. Он ошеломленно почувствовал, как его хватают сзади за ворот халата; входная дверь откачнулась от него, когда Фернандо развернул его с грубой силой человека физического труда. Аларкон потерял почву под ногами и рухнул на колени. Фернандо рванул его назад и зажал его голову между своими бедрами. Он вытащил пистолет из-за пояса. Аларкон тянул руки, хватая Фернандо за брюки и рубашку. Фернандо показал ему пистолет, ткнув ему дулом в глаз так, что у Аларкона перехватило дыхание от боли.
— Видишь это? — спросил Фернандо. — Видишь, ублюдок?
Аларкона парализовал страх. Его шея была крепко зажата, и он смог издать только хриплый скрип. Фернандо сунул пистолет между губ Аларкона, почувствовал, как дуло проехалось по зубам и как сталь уткнулась в мякоть языка.
— Давай, попробуй. Попробуй на вкус. Теперь ты знаешь, каково это.
Он выдернул пистолет у него изо рта вместе с осколком зуба. Потом он прижал дуло к шее Аларкона, сзади.
— Готов? Молись, Хесус, скоро ты встретишься со своим тезкой.[87]
Фернандо нажал на спуск, пистолет уперся в трясущуюся шею Аларкона. Раздался сухой щелчок. Аларкон глотнул воздух, и снизу потянуло вонью: содержимое его кишечника перешло в пижамные штаны.
— Это было за Глорию, — пояснил Фернандо. — Теперь ты знаешь ее страх.
Фернандо повел дуло вокруг головы Аларкона, к виску, и ввинтил его туда, где начинались бакенбарды, так что Аларкон, морщась, отвел глаза. Еще один сухой щелчок, еще один всхлип Аларкона.
— А это было за моего маленького Педро, — проговорил Фернандо, кашляя от раздиравших ему горло чувств. — Он не знал страха. Он был слишком маленький, чтобы это знать. Слишком невинный. А теперь смотри на пистолет, Хесус. Ты видишь барабан. Два пустых гнезда, а четыре — с патронами. Сейчас мы поднимемся наверх, и ты посмотришь, как я пристрелю твою жену и двух детей, просто чтобы ты понял, каково это.
— Что ты делаешь, Фернандо? — спросил Аларкон, вновь обретя голос и присутствие духа, когда опомнился после неожиданного нападения. — Какого хрена, что это ты делаешь?
— Ты и твои друзья. Вы все одинаковые. Что ты, что другие политики, — все едино. Все вы лжецы, жулики и эгоисты. Не знаю, как я купился на твою долбаную брехню. Хесус Аларкон, человек, который будет с тобой говорить без камер, без того, чтобы его щелкали фотографы, он не будет думать о своем красивом профиле.
— О чем ты говоришь, Фернандо? Что я сделал? В чем я обманул и сжульничал? — умоляющим голосом спрашивал Аларкон.
— Ты убил мою жену и ребенка, — ответил Фернандо. — А потом подружился со мной, потому что я тебе был нужен.
— Как я их убил?
— Я это прочел в полицейских записях. Вы все в это влезли. Риверо, Зарриас, Карденас. Вы подложили в мечеть бомбу. Вы убили мою жену и сына. Вы убили всех этих людей. Зачем?
— Фернандо…
Он глянул вверх. Чей-то голос из-за ворот. Женский. Не у него в голове. Кровь кипела у него в мозгу, яростно пузырясь и бурля, так что он вдруг смутился.
— Глория?
— Это я, Кристина, — сказала она. — Я здесь со старшим инспектором Фальконом. Мы хотим, чтобы ты опустил пистолет, Фернандо. Вопросы решают не так. Ты неправильно понял…
— Нет-нет. Неправда. Я наконец понял, слишком хорошо понял. Давайте, послушайте. Послушайте моего «друга», Хесуса Аларкона.
Фернандо опустился на колени рядом с Аларконом и свирепо зашептал ему в ухо:
— Я не застрелю тебя и твою семью при одном условии. Условие такое: ты должен рассказать им правду. Они копы. Они знают, что такое правда. Ты первый раз в жизни скажешь правду своим золоченым ртом политика. Расскажи им, как ты подложил бомбу, и ты доживешь до конца этого дня. А если ты не расскажешь, я тебя застрелю, а когда ты умрешь, я войду в дом, найду Монику и застрелю ее тоже. Давай, расскажи им.
186 
