очень нудно 
66 
— Наличными.
— Вы не знаете, откуда у него был телефон этой компании?
— Нет.
— Вы бы узнали этих электриков, инспекторов и молодых людей, если бы увидели их еще раз?
— Да, но я вряд ли сумею их вам хорошо описать.
— Вы слушали новости?
— Они сами не знают, о чем болтают, — проговорил Меризак. — И это меня очень сердит. Как только взрывается бомба, они сразу думают на исламских боевиков.
— Вы когда-нибудь слышали о «Los Martires Islamicos para la Liberacion de Andalucia»?
— Первый раз — сегодня в новостях. Это выдумка журналистов, которые хотят опорочить ислам.
— Вы когда-нибудь слышали, как имам проповедует в мечети идеологию боевиков?
— Скорее он проповедовал прямо противоположное.
— Мне говорили, что у имама хорошие способности к языкам.
— Он очень быстро выучил испанский. Говорят, у него вся квартира полна книг на французском и английском. И немецкий он тоже знает. При мне он говорил по телефону на языках, которых я никогда раньше не слышал. Одним из них оказался турецкий, так он мне сказал. А в феврале сюда приехали несколько человек, они пробыли у него около недели, и он тоже говорил с ними на каком-то незнакомом языке. Кто-то сказал, что это пуштунский и что эти люди — из Афганистана.
14
Севилья
6 июня 2006 года, вторник, 18.30
В редакции газеты «АБС», расположенной в стеклянном цилиндре на острове Картуха, царила обстановка максимальной неразберихи, какую только может обеспечить такое истерическое занятие, как журналистика. Стоя на пороге отдела новостей, Анхел Зарриас наблюдал, как журналисты вопят в телефонные трубки, кричат на ассистентов и горячо разглагольствуют друг перед другом.
Мерцали компьютерные экраны; телефонные провода были натянуты до предела, так что казалось — они вот-вот лопнут; руки, подпирающие лбы, образовывали треугольники; и сквозь все это Анхел смотрел на открытую дверь кабинета редактора. Он выгадывал время. У охотников за новостями была сейчас самая горячая пора. Это их работа — находить сюжеты, которые редактор соткет воедино, придав им нужную окраску и интонации, и это будет еще один рассказ о городе, переживающем кризис.
По дороге от Мануэлы в редакцию он попросил таксиста высадить его на одной из улиц возле арены для боя быков «Маэстранса»: здесь жил его друг Эдуардо Риверо, и здесь же располагалась штаб-квартира политической партии Риверо — «Фуэрса Андалусия». Накануне вечером он как раз ужинал с Эдуардо Риверо и новыми спонсорами партии. Тогда же ему в голову пришло внезапное решение, о котором он не мог рассказать Мануэле, пока сегодня оно не приобрело официальный статус. Он не мог и сообщить ей, что теперь он намерен больше работать для «Фуэрса Андалусия», чем для «АВС». У него много серьезных идей, ему надоело рассуждать об однополых браках в своей ежедневной политической колонке.
Дом Риверо производил сильное впечатление. Казалось, он вобрал в себя все черты традиционного воспитания и мышления своего хозяина. Фасад был выкрашен темно-терракотовой краской, рамы окон были покрашены охрой, а на самих окнах имелись изящные кованые решетки. Трехметровой высоты дубовая парадная дверь была покрыта каштановым лаком; ее усеивали латунные медальоны. За дверью лежало огромное, вымощенное мрамором патио, где Риверо несколько отступил от традиции, высадив два квадрата живой изгороди из самшита. В центре каждого квадрата высилось по статуе: слева — Аполлон, справа — Дионис, а посередине лежала массивная чаша фонтана из белого мрамора, и скромные струйки воды придавали дому сходство с религиозной обителью — несмотря на этих языческих идолов.
Передняя часть дома служила штаб-квартирой партии: внизу располагалась администрация, а наверху вырабатывалась политика партии и велись дискуссии. Анхел поднялся по лестнице, которая начиналась сразу за парадной дверью и вела в кабинет Риверо. Они его ждали — сам Риверо и его правая рука, Хесус Аларкон: он был намного моложе своего руководителя.
Против обыкновения, он и Риверо сидели рядом в центре комнаты, а кожано-деревянное кресло шефа за его гигантским столом из английского дуба пустовало. Все обменялись рукопожатиями. Риверо был ровесником Анхела и, похоже, пребывал в весьма расслабленном состоянии. На нем даже не было галстука, а его пиджак висел на спинке стула, на котором он сидел. Под жизнерадостными седыми усами мелькнула улыбка. Он был похож на человека, которого никогда не затрагивают скандальные происшествия.
66 
