Последние отзывы

  97  

— А им в лицо я цитировал Пальмерстона, британского премьер-министра девятнадцатого века, — продолжал Диури. — Во время беседы о Британской империи он заметил: «У нас нет вечных союзников и неизменных врагов. У нас есть вечные и неизменные интересы».

— И как на это отреагировали американцы?

— Они думали, что это сказал Генри Киссинджер, — ответил Диури.

— А разве это сказал не Юлий Цезарь, еще задолго до них?

— Многие считают, что с нами, арабами, невозможно вести дела, — возможно, потому что мы очень высоко ставим честь. Мы не умеем идти на компромиссы, когда на чаше весов лежит честь, — произнес Диури. — А у западного человека есть только интересы, ими торговать гораздо проще.

— Может быть, вам следовало бы выработать какие-то собственные интересы.

— Разумеется, у некоторых арабских стран есть вещи, представляющие самый острый интерес для глобальной экономики, — нефть и газ, — сказал Диури. — Но, как ни удивительно, они не дают арабскому миру могущество. Не только чужаки считают, что с нами невозможно иметь дело: похоже, мы сами не в состоянии договориться друг с другом.

— А это означает, что вы всегда действуете не с позиции силы, а с позиции слабости.

— Верно, Хавьер, — согласился Диури. — Мы ведем себя так же, как и все остальные в этом мире. В голове у нас противоречивые идеи, и со всеми этими идеями мы согласны. Мы говорим одно, думаем другое, а делаем третье. И, играя в эти игры, в которые играют и все остальные, мы забываем о главном — о защите собственных интересов. Так что мировая власть может снисходительно вещать нам о «демократии», в то время как их собственная внешняя политика привела к убийству демократически избранного Патриса Лумумбы и воцарению диктатора Мобуту в Заире, а также к убийству демократически избранного Сальвадора Альенде в Чили, которое проложило путь жестокому режиму Аугусто Пиночета. И все это — потому что у них нет чести, только интересы. Они всегда действуют с позиции силы. А теперь скажи, ты понимаешь наше место во всем этом?

— Не совсем.

— В этом еще одна наша беда. Мы очень эмоциональный народ. Вспомни, какая реакция была в этом году на карикатуры в датской газете.^[64] Мы расстроились и разозлились, и это повлекло нас по разного рода любопытным путям, но все дальше от главной цели, — проговорил Диури. — Но мне надо вести себя прилично, а потому я возвращаюсь к вопросу, почему американцы вторглись в Ирак.

— Половина моих марокканских родственников думает, что нефть тут ни при чем, — сказал Фалькон, — и считает, что это было сделано, чтобы защитить израильтян.

— Ах да, вот еще одна идея, которая бурлит в головах чайных мыслителей, — согласился Диури. — Всем заправляют евреи. Большинство моих сотрудников думает, что одиннадцатое сентября было операцией «Моссад», которая должна была настроить мировое общественное мнение против арабов, и что Джордж Буш обо всем знал и позволил этому произойти. Даже некоторые из моих менеджеров высшего звена уверены, что израильтяне требовали захвата Ирака, «Моссад» поставляла дезинформацию об оружии массового поражения, а Ариэль Шарон командовал наземными американскими частями. В том, что касается евреев, мы — самые большие в мире любители теорий заговора.

Проблема в том, что из-за ярости по поводу израильской оккупации Палестины арабы закрывают глаза на все остальное. Эта глубокая несправедливость, эта пощечина арабскому чувству чести, приводит к тому, что в груди арабов вскипают слишком мощные чувства, и люди уже не в состоянии думать, не в состоянии видеть. Они думают только о евреях, забывая о своих собственных коррумпированных правителях, о недостаточном лоббистском потенциале проарабских сил в Вашингтоне, о малодушии почти всех диктаторских, авторитарных арабских режимов… Ох! Мне даже самому скучно это перечислять.

Понимаешь, Хавьер, мы не способны меняться. Сознание араба — как его дом и медина, где он живет. Все обращено вовнутрь. Здесь нет видов и пейзажей… здесь нельзя смотреть в будущее.

И вот мы сидим в таких местах и ищем решения в традициях, истории и религии, а между тем мир за нашими стенами и берегами, гремя, неустанно движется вперед, сокрушая наши верования своими интересами. Люди оглядываются назад, в девятнадцатый век, и изумляются. Как случилось так, говорят они, что народ, которому принадлежит самый мощный из мировых ресурсов, нефть, сырье, которое движет всю мировую систему, — как получилось так, что эти страны позволили большинству своих жителей прозябать в нищете, к тому же политическое, культурное и экономическое влияние этого народа ничтожно?

  97