очень нудно 
69 
Что эти мудрые правила исполнялись без упущений и настойчиво, удостоверяется прежде всего свидетелем Никитою Гиляровым * , редактором нашей юродивой «Современки».
— Однажды, познакомившись со мной по поводу составления телеграммы о каком-то его пожертвовании, Рыков в знак благодарности полез в карман за папиросами, но, не найдя таковых, предложил мне вместо папиросы кредит в своем банке с маленьким процентом и необязательным возвратом капитала… Предложением я воспользовался.
Купец Иван Афонасов своим показанием не только свидетельствует неукоснительное применение вышеписанных правил, но и дает фабулу для романа… Он рассказывает, что после смерти отца своего он заявил у местного мирового судьи об отречении от наследства, так как долг отца Скопинскому банку превышал стоимость отцовского наследья. Узнав об этом, Рыков и письмоводитель Евтихиев стали грозить Афонасову, что если он не возьмет обратно своего отречения, то они «упекут» его за сокрытие имущества отца. Свидетель согласился, взял на себя векселя отца… векселя были, согласно правилам, протестованы и заменены новыми и… свидетель женился на дочери Рыкова.
Весь третий день занят все тем же учетом. Все свидетели толкуют о той диковинной легкости, с которой Рыков выдавал каждому встречному-поперечному чужие финансы. Простые лавочники, продающие овес и уголь, брали сотни тысяч! Векселя менялись на новые, проценты приписывались к капитальному долгу, бланки давались даже кучерами и лакеями. Для того, чтобы поручиться за Ивана, не было надобности быть знакомым с этим Иваном, и кто затруднялся найти поручителя, тому выбирал такового сам Рыков из своей домашней прислуги.
Счеты подсудимых, которые почти все должны банку, различаются только по цифрам, по «духу же» они родные братья. Заем не по чину, бесшабашная трата и мена векселей с бесконечною припискою процентов… В своем долге подсудимые-чуйки видят вину и считают нужным оправдаться.
— Долг не вина! — объясняет председатель. — Виноват не тот, кто берет, а тот, кто дает! Вы не за долг попали под суд.
Но подсудимые не понимают… Владимир Овчинников, судящийся за преступления по должности городского головы, встает и дрожащим голосом рассказывает историю своего долга… В этой истории есть и смерть отца, и отцовские долги, и семья на шее, и постройка железной дороги, и упущение в торговле… Она длинна, но почти в самом начале прерывается тяжелыми рыданиями и питьем воды… Рыдания не прекращаются, и изложение истории отлагается до следующего раза… Впечатление тяжелое…
Находящийся под стражей коммерции советник Попов, бывший откупщик и владелец известного Кокоревского подворья * , свой пятисоттысячный долг хочет объяснить не в пример прочим. Рыков был должен ему 500 000, и он взял эти деньги из банка за поручительством Рыкова… Попов заговорил сегодня впервые. Это в высшей степени интересная личность, по крайней мере для москвичей… Его физиономия и блестящее прошлое плохо вяжутся с теперешним арестантским халатом… Лицо энергическое, умное и интеллигентное, борода Черномора, глаза, окаймленные черными густыми бровями, глубокие, хитрые… О своем долге говорит он, как о пустяке… В прошлом привык он считать миллионы… стоит ли говорить о таких пустяках, как скопинские деньги? Дает он впечатление человека подвижного, делового до конца дней своих и под конец страшно, невылазно запутавшегося…
Г. Одарченко, поднимающийся после каждого показания и счета, старается доказать (он говорит по-хохлацки), что Рыков давал деньги своим клиентам, «желая добра», и что клиенты влопались только потому, что не были достаточно проникнуты добрыми рыковскими побуждениями… Г. Муравьев доказывает, что Рыков деньги «навязывал»…
Защитники то и дело вскакивают и делают заявления…
— Прошу, гг. присяжные, из прочитанного показания сохранить в своей памяти, что мой клиент в 1874 г. был должен по трем векселям 11 372 р. 44½ к., затем же в ноябре 1879 г. он… и проч…
И таких заявлений, рекомендуемых памяти присяжных, сотни! Один г. Шубинский назвал их чертову тьму!
Председатель г. Терновский * то и дело осаживает защитников.
— Я хочу сделать заявление… — просит защитник.
— Оно неуместно…
— Стало быть, отказываете?
— Отказываю! — отчеканивает резким голосом г. Терновский.
69 
