2 
Все эти разговоры ставили Аманду в тупик, заставляли ее думать, что она не такая, как все, вынуждали разбираться в своих недостатках; а поскольку ей очень хотелось сделать им приятное, самым большим желанием девочки было стать такой, какой хотели ее видеть. Аманда считалась спорщицей, она это знала, и потому никогда не могла удержаться, чтобы не сказать: «Но это не так», хотя понимала, что разумнее было бы согласиться. Она не могла не сочувствовать беззащитным и больным зверушкам, бродячим кошкам и собакам, гонимым и бездомным, босоногим детям, бегающим по сельским тропинкам голодными в трудные времена.
«Бог создал их бедными, любимая, – объясняла ей мать в то время, когда она была еще маленькой и задавала вопросы. – Должны быть и бедные люди. А если бы Он не хотел, чтобы они были бедны, почему же Он сделал их таковыми? Поэтому думать о них глупо, а уж говорить о них вообще не подобает».
Вскоре Аманда поняла, что, как бы она ни старалась, никогда не сможет понравиться своим родителям; вопрос этот был решен еще до ее рождения, как она предположила, Богом. Она не могла нравиться мисс Робинсон, потому что должна была расти, а когда она совсем вырастет, мисс Робинсон не будет ей больше нужна. Бедная Робби! Аманда изредка называла ее этим ласковым именем, но не потому, что ей подходило ласкательное имя. Как можно мисс Робинсон всерьез называть ласкательным именем «Робби», мисс Робинсон с ее острым носом и поджатыми губами, которая бывает довольна или сердится не от чистого сердца, а потому, что считает это целесообразным. Но Аманда знала, что мисс Робинсон нравится, когда ее называют «Робби»; и когда девочка видела, что гувернантка почему-либо особенно огорчена, то использовала это имя как успокоительную микстуру. Мисс Робинсон рассказывала разные истории о детях, называвших ее «Робби». «Робби, – говорили они, – когда мы вырастем и у нас будут дети, вы будете их гувернанткой. Только вы подойдете для этого, Робби, и никто другой». Поэтому, когда Аманда чувствовала, что требуется довольная доза бальзама, она, бывало, говорила мисс Робинсон, что когда она, Аманда, вырастет, никто другой, кроме Робби, не будет гувернанткой ее детей.
Что до родителей, то Аманда знала, что и им никогда не может быть мила. Они хотели иметь много детей, а у них лишь один ребенок. Они хотели сына, а родилась дочь. До сих пор ей не удалось найти для них успокоительное средство.
Возможно, из-за такой жизни девочки, организованной для нее взрослыми, и из-за того, что она чувствовала себя запертой в беспорочном доме, Аманду так заинтересовала Лилит, совершенно не похожая на нее. Первородный грех Лилит никого не интересовал; теперь он должен был бы увеличиться и умножиться. Лилит была необузданной и свободной, совсем не такой, как ее сестра Джейн, работавшая на кухне под началом у миссис Дерри, поварихи. Аманда могла заметить, что Джейн очень походила на Бесс, другую служанку; она наблюдала, как они вдвоем хихикали, когда их не видела миссис Дерри.
Только Лилит и ее бабка были ни на кого не похожи. Правда, был еще мальчик почти того же возраста, что и Лилит, он тоже был довольно странным, но совсем не так, как Лилит и бабка.
И вот когда Аманда стояла у окна классной комнаты, Лилит вдруг взглянула вверх и увидела ее. Лилит высунула язык, а свободной рукой оттянула щеки вниз и вывернула нижние веки; это была отвратительная гримаса.
Несколько секунд она и Аманда пристально смотрели друг на друга, Аманда – серьезно, Лилит – дерзко; затем мать потянула Лилит дальше.
Аманда слезла с дивана, и тут же в классную комнату вошла мисс Робинсон.
– Аманда, что вы делаете? Вы же должны сидеть за учебниками. А руки у вас какие грязные. О Боже, я так надеялась, что вы становитесь маленькой леди. После всего, что я сделала...
Острый приступ жалости – самая большая свойственная Аманде слабость – охватил ее. «После всего, что я сделала...» Это значит, что Аманда выглядела более взрослой, чем обычно, или что кто-то из ее родителей завуалированно упрекнул гувернантку. Бедная мисс Робинсон – живет в постоянном страхе, что ее добросовестный труд не замечают и скоро забудут. Аманда слышала о людях, которых преследует их прошлое, но насколько ужаснее бояться будущего! Она заложила руки за спину и постаралась стать похожей на маленькую леди, которую хотела сделать из нее мисс Робинсон.
– Робби, Лилит Треморни берут на кухню. Почему?
– Леди, – ответила мисс Робинсон, – не интересуются простолюдинами. И вы не должны быть такой любопытной. Вы выучили три первых неправильных глагола? Где ваша французская грамматика? Приступайте. Это отучит вас любопытствовать.
2 
