25 
Возможно, мне следует быть осторожной в том, что пишу, но тогда какой смысл вести дневник, если человек не может записать именно то, что чувствует в данный момент?
К моей великой радости, я нашла его. Дневник был там, куда я его положила, в глубине ящика — по-моему, это подходящее для него место — за перчатками и чулками, хорошенько упрятан.
Прошло уже некоторое время с тех пор, как они приехали. Я встречала их. Внимательно оглядела отца. Он казался очень счастливым. Мисс Гилмур — я должна называть ее мачехой — вся сияла. У нее был новый гардероб, очень нарядный. «Континентальный», как зовут его на кухне. «С этаким французским душком». Впрочем, во Франции они, конечно же, никогда не были.
Я уже стала подумывать, что заблуждалась насчет моей мачехи. Все говорят, какой это удачный брак и как они рады за папу, поскольку он «снова нашел свое счастье». Он слишком долго был вдовцом, соглашаются все, а ведь людям надо учиться не скорбеть вечно.
Эти избитые фразы повторяются снова и снова, а я все думаю, какое благо такие слова, ибо они срываются с языка с такой легкостью, и люди при этом всегда чувствуют, что сказали нечто «правильное».
Моя мачеха занялась полным переоборудованием дома. В нескольких комнатах новая меблировка. Она не слишком вмешивается в дела слуг, и это создает ей популярность, хотя среди домочадцев есть кое-кто, считающий, что той, кто была в доме более или менее на положении прислуги, не пристало подниматься до роли хозяйки дома.
Однако, похоже, это уже забывается, а моя мачеха явно наслаждается своим новым положением.
Было решено, что я прекрасно обойдусь без новой гувернантки, хотя мачеха предложила, чтобы я каждый день немного читала под ее надзором. Отец выслушал это с одобрением, и я должна признаться, что он кажется сейчас больше отцом, чем когда-либо был после смерти моей матери.
Надзор над моим чтением все сокращается, и, по-моему, со временем прекратится совсем. Меня это радует.
У нас были небольшие разногласия по поводу того, как мне называть мачеху. Раз или два я забылась, и с моих губ сорвалось «мисс Гилмур». Это не понравилось мачехе и отцу тоже.
Поразительно, как долго человек может вообще никак не обращаться к другому человеку. Так я и делала. Однажды, как раз когда мы выходили из столовой, мачеха обняла меня и сказала сладким голоском, к которому время от времени прибегает:
— Правда, было бы хорошо, если бы ты могла называть меня матушкой или мамой… Что-нибудь в этом роде?
— Ох… я бы не смогла, — выпалила я.
— Почему? — Ее голос зазвучал резко, и я видела, что мой отец задет этим.
— Ну, — запинаясь, выдавила я. — Я так хорошо помню матушку. Никто не может заменить…
Вид отца выражал нетерпение, однако мачеха сказала, уже успокаивающим тоном:
— Разумеется, разумеется. — Она тихонько вздохнула и ласково улыбнулась. — Ну, хотя бы маменька. Это у тебя получится?
— Да, наверное, — ответила я. Так что я должна называть ее маменькой. Однако я знаю, что довольно долго мне еще будет удаваться вообще никак не называть ее.
1 ИЮНЯ.
Мистер Фидерстоун по-прежнему здесь. Он все время подстерегает меня, а я все так же стараюсь избегать его, когда могу. Я решила больше не быть с ним вежливой, и между нами происходят словесные перепалки, которые, как выясняется, мне легче даются, чем вымученная вежливость.
Когда он сказал:
— Вы надеялись ускользнуть от меня, не так ли? — я ответила:
— Да, надеялась.
— Почему? — резко спросил он.
— Потому что хочу побыть одна.
— Какое несовпадение желаний! А я хочу быть с вами.
— Не понимаю, зачем.
— Я нахожу вас красивой и возбуждающей. А как вы находите меня?
— Ни красивым, ни возбуждающим.
— Я сам на это напросился, не так ли?
— Вот именно.
— Какая вы прямолинейная юная леди!
— Надеюсь, что так.
— И очень правдивая.
— Стараюсь.
— И недобрая.
— С этим я не согласна.
— Вы меня все время срезаете.
А вы не нарывайтесь на то, чтобы вас срезали.
— Что же еще остается влюбленному бедняге?
— Отправиться в более плодородные земли.
— Но где же я еще найду такую красоту и ум?
— Да почти в любом месте на земле, — отпарировала я.
— Вы ошибаетесь. Здесь… только здесь — и здесь мое сердце.
Теперь я уже могла над ним смеяться. Я понемногу переставала бояться его. С тех пор, как вернулись отец с мачехой, все пошло немного лучше. Он уже не так интенсивно преследовал меня, бывали дни, когда я выезжала на прогулку и не встречала его вовсе.
25 
