20 
— Меня никуда не увезут. О нет… нет… нет! Джулия так смеялась, что на глазах выступили слезы. Лукреция в недоумении смотрела на нее.
Кардинал чаще стал бывать в Монте Джордано, но не всегда виделся с Лукрецией.
Джулия одевалась к его визитам с особой тщательностью — не в скромные платья, и Лукреция иногда слышала звонкий смех подруги, когда та оставалась наедине с кардиналом. Это приводило Лукрецию в смятение.
«Он ведь всегда приезжал повидаться со мной!»— говорила девочка сама себе.
Потом она начала догадываться.
У Джулии появилось много богатых подарков. Она была самой красивой девушкой в Риме, как неоднократно слышала Лукреция от слуг. Они звали ее La Bella — прекрасная, и чаще обращались к ней именно так, а не по ее собственному имени. Подарки дарил ей богатый любовник, которого Джулия принимала в доме Орсини. Прошло еще некоторое время, прежде чем Лукреция отважилась поверить в то, кто был возлюбленным подруги.
И тогда она уже не могла скрывать свои подозрения.
Как-то ночью она выскользнула из постели, взяла свечу и направилась в спальню Джулии. Девушка спала, и свет от свечи Лукреции открыл всю красоту ее совершенного лица. Джулия в самом деле была La Bella.
Отблески пламени разбудили Джулию, она вскочила, с тревогой глядя на Лукрецию.
— Что случилось? — спросила она.
— Я должна знать, — сказала Лукреция. — Кардинал твой любовник, это так?
— Неужели ты разбудила меня, чтобы спросить о том, о чем все знают?
— Значит, это правда! Джулия засмеялась.
— Ты только подумай, — сказала она, садясь на постели и поджав под себя ноги, — ему пятьдесят восемь, а мне еще нет пятнадцати, и все-таки мы любим друг друга. Разве это не удивительно? Кто бы подумал, что такой немолодой человек может заставить полюбить себя?
— Он, — торжественно произнесла Лукреция, — все может.
Слова подруги заставили Джулию рассмеяться.
— Это правда, — сказала она. — И я счастлива.
Лукреция молча смотрела на Джулию, такую свежую, стараясь припомнить, какой девушка была до того, как столь удивительно изменилась.
Потом она медленно проговорила:
— Если бы все это услышала донна Адриана, она бы очень рассердилась.
Джулия снова рассмеялась, беспечно глядя на девочку.
— То, что ты делаешь, должно храниться в тайне, — настаивала Лукреция. — Я знаю, что это не нравится донне Адриане, она женщина благочестивая и не позволит тебе оставаться в ее доме, если узнает обо всем.
Джулия перестала смеяться и внимательно посмотрела на подругу.
— Ты замерзнешь, стоя на полу. Иди ко мне, — сказала она. — Ты уже не ребенок, Лукреция. Скоро тебе исполнится десять лет. Через некоторое время у тебя самой будут возлюбленные. Разве это плохо? И позволь мне тебе сказать. Кардинал мой любовник. Он говорит, что я прекраснейшая из всех женщин. Женщин, понимаешь. Лукреция. Скоро я выйду замуж за Орсино. Да только кто о нем думает! Уж не я. И не кардинал.
— Донна Адриана.
— Да. В самом деле. Вот почему она довольна, что я доставляю удовольствие кардиналу. И моя семья довольна, Лукреция.
— Довольна! Как же это может быть, когда ты собираешься выйти за Орсино замуж?
— Именно так. И это выгодная партия. Фарнезе и Орсини породнятся, это очень хорошо. За кардинала нельзя выйти замуж… увы… увы!
— Если бы кардиналам разрешалось жениться, мой отец женился бы на маме.
Джулия кивнула. Потом продолжила:
— Ты не должна жалеть Орсино. Я ведь сказала тебе, его мать довольна, что я возлюбленная кардинала. Я сказала тебе, правда?
— Но ведь она хорошая женщина. Мы думали, она бесчувственная, но надо согласиться, что она хорошая.
— Лукреция, ты живешь в мире детства, который тебе пора покинуть. Адриана рада, что кардинал любит меня. Она помогает мне одеваться, когда он должен приехать, она помогает мне выглядеть красивой. Что она говорит, помогая мне одеться? Она говорит: «Не забывай, что скоро ты станешь женой Орсино. Уговори кардинала продвинуть Орсино. Он имеет огромное влияние в Ватикане. Постарайся выжать из него все, что можно… для себя и Орсино.
— Значит, она довольна, что вы с моим отцом любовники?
— Ничто бы не смогло привести ее в больший восторг. Она сама помогает нам.
— И ты скоро станешь женой ее сына! Джулия засмеялась.
— Видишь ли, ты не знаешь света. Если бы я вступила в любовную связь с конюхом… ну, меня бы отлупили. Я была бы обесчещена, а его, беднягу, прирезали бы темной ночью или нашли бы в Тибре с камнем на шее. Но мой любовник — могущественный кардинал, а когда меня любит такой влиятельный мужчина, как он, все спешат оказаться поближе, чтобы успеть урвать себе кусок. Такова жизнь.
20 
