16 
– Как много вы знаете.
– По сравнению с тетей ничего. Но я учусь. Хотя учиться можно всю жизнь.
– К тому же, – сказал он, мрачно изучая меня, – в жизни много чего, чему стоит учиться.
– Вы, должно быть, знаток… моря и кораблей.
– Никогда не смогу стать знатоком чего-либо.
– Кто может? Но куда же вас посадить? Здесь похоже будет удобно. Это хороший крепкий испанский стул.
Он улыбался.
– А что случилось с секретером, который вы купили в замке?
– Тетя продала его. Но я не знаю, кто его купил.
– Я пришел не для того, чтобы обсуждать мебель, – заметил он.
– Да?
– А чтобы поговорить с вами.
– Не думаю, что вам будет интересно со мной… вне всего этого.
Он оглядел комнату.
– Создается впечатление, что вас тоже хотят превратить в антиквариат.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как тикают часы.
– Да, – непроизвольно ответила я, – этого я и боюсь. Так и буду жить здесь, стареть, знать все больше и больше, совсем как тетя Шарлотта. Вы правы, антиквариат.
– Так нельзя, – возразил он. – Нужно жить полной жизнью.
– Мне очень приятно, что вы зашли… перед отъездом, – произнесла я.
– Мне следовало бы навестить вас раньше, но…
Я ждала конца фразы, но он замолчал.
– А я слышал о вас, – вымолвил он.
– Слышали обо мне?
– Старшая мисс Бретт – известная личность в Лангмауте. Говорят, что из нее невозможно вытянуть деньги.
– Вам это сказала леди Кредитон.
– Она считает, что ей заплатили меньше всех. Именно тогда мы и познакомились. – И продолжил: – Что вам известно обо мне?
Я побоялась повторить слова Эллен: вдруг все это ложь.
– Я слышала, что вы живете в замке и что вы – не сын леди Кредитон.
– Значит, вы понимаете, что с самого рождения я нахожусь в отчасти возмутительном положении, – он расхохотался. – Я позволил себе говорить об этом бестактно. Но поэтому мне и нравится разговаривать с вами. Вы отличаетесь от тех женщин, которые стыдятся говорить о том, что считается неприличным.
– Так это правда?
– Ага, так вам все известно. Да, это правда. Моим отцом был сэр Эдвард, и я воспитывался как его сын, но в то же время мое положение отличалось от положения моего брата. Конечно, для этого имеются все основания, как вы считаете? Тем не менее это повлияло на мой характер. Я пытался превзойти Рекса во всем, старался доказать, что я такой же хороший, как и он. Как вы считаете, простительно ли мальчику в подобной ситуации вести себя, скажем, надменно, стараться привлечь к себе всеобщее внимание, постоянно стремиться к первенству? Из нас двоих Рекс – более терпеливый. Более достойная личность, но дело в том, что ему не приходилось доказывать, что он хороший. Все и так считают, что он лучше.
– Надеюсь, вы не относитесь к скучному типу людей, которые ведут себя вызывающе?
Он засмеялся:
– Нет. На самом деле, пытаясь всем доказать свое превосходство, я тем самым в первую очередь пытался доказать это самому себе.
– Тогда прекрасно. Терпеть не могу людей, которые жалеют самих себя, возможно, потому, что было время, когда мне казалось, что жизнь сурово обошлась со мной. Это случилось, когда умерла моя мама.
Я рассказала ему о маме, о том, какой она была красивой и очаровательной, о том, что она мечтала сделать для меня, о том, как мы с папой тосковали по ней, и о том, как, осиротев, я осталась на попечении тети Шарлотты.
Я была необыкновенно оживлена. Так его присутствие действовало на меня. Я чувствовала, что я – остроумная, интересная, привлекательная. После маминой смерти я впервые ощущала себя счастливой. Нет, никогда в жизни я не была так счастлива. Хоть бы этот вечер продолжался вечность.
Раздался тихий стук в дверь, и вошла Эллен с заговорческим блеском в глазах.
– Я хочу доложить вам, мисс, что ужин почти готов, и я могу подать его минут через пятнадцать, если капитан Стреттон присоединится к вам.
Он объявил, что с удовольствием составит мне компанию. Он задержал свой взгляд на Эллен, и я заметила, что она покраснела. Неужели он и на нее производит такое же впечатление?
– Спасибо, Эллен, – к своему стыду, я почувствовала ревность. Нет, не ревность. Мне внезапно пришло в голову, что он обладает сильным обаянием, которое действует даже на служанку, вошедшую, чтобы доложить о трапезе. Возможно, я придаю слишком большое значение проявлению его интереса.
Эллен накрыла в столовой. Проявив бесстрашие, она водрузила две зажженные свечи в красивых позолоченных резных подсвечниках семнадцатого века на стол эпохи Реставрации, потом она поставила с двух концов стола шератонские стулья, и комната приобрела восхитительный вид.
16 
