МЕДИЦИНСКОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО

Впервые — Письма, т. I, стр. 130 (факсимиле).

Печатается по автографу (ГБЛ).

В ПССП печаталось в серии писем (т. XIII, стр. 161).

На автографе слева внизу — круглая печать с текстом: «Врач А. П. Чехов».

При первой публикации — пояснение М. П. Чеховой: «А. П. сотрудничал в газете „Новости дня“ и в журнале „Москва“, где ему платили гонорар не очень аккуратно. Чтобы не терять времени, он посылал за гонораром своего брата — студента Михаила Павловича, которому и выдал для этого шуточное удостоверение» (Письма, т. 1, стр. 130). М. П. Чехов рассказал об этом подробнее: «С этим „медицинским свидетельством“ я ходил получать для брата Антона гонорар в „Новости дня“. Ах, что это были за дни тяжкого для меня испытания!.. Бывало, придешь в редакцию, ждешь-ждешь, когда газетчики принесут выручку.

— Чего вы ждете? — спросит, наконец, издатель.

— Да вот получить три рубля.

— У меня их нет. Может быть, вы билет в театр хотите или новые брюки? Тогда сходите к портному Аронтрихеру и возьмите у него брюки за мой счет» (Вокруг Чехова, стр. 120).

Известны и другие случаи, когда М. П. Чехов получал гонорар брата по его доверенности. Имеется письмо Чехова к казначею Общества русских драматических писателей и оперных композиторов А. А. Майкову от 31 марта 1888 г. с соответствующим распоряжением и расчетный лист № 102 с указанием суммы, причитающейся Чехову за постановку «Иванова» и «Калхаса»; на листе — подпись М. П. Чехова: «По доверенности получил сполна. Мих. Чехов» (В. Я. Лакшин. Неизвестный автограф. — В кн.: Чеховские чтения в Ялте. Чехов и русская литература. Сб. научных трудов. М., 1978, стр. 150–153).

<«ВИД КИПАРИСА…»>

Впервые — Письма, т. I, стр. XXII, в тексте «Биографического очерка», написанного М. П. Чеховым.

Печатается по автографу (ИРЛИ).

Автограф — на лицевой стороне акварельного рисунка И. И. Левитана. Датируется летом 1886 года, когда Левитан был еще полон свежих воспоминаний от весенней поездки в Крым, откуда он привез 70 этюдов и картин. См. Письма, т. 1, стр. 253 и 447.

САПОГИ ВСМЯТКУ

Впервые — Письма, изд. 2-е, т. I (факсимиле), стр. 241–255.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ).

Написано между 9 и 16 октября 1886 г. Первая дата — выход № 39 журнала «Сверчок», из которого вырезано и наклеено в автографе несколько иллюстраций. Вторая — дата письма Чехову А. С. Киселева с отзывом на рассказ (ГБЛ).

Рассказ был написан для детей А. С. и М. В. Киселевых — Саши (р. в 1875 г.) и ее брата Сережи (р. в 1876 г.).

С ними, как со всем семейством Киселевых, Чехов познакомился летом 1885 г. в Бабкине. Среди хозяев и гостей Бабкина были в ходу шутливые прозвища: Сашу Чехов именовал Василисой, Киселева — Барином, Н. И., И. П. и М. П. Чеховы носили прозвища Кокоша, Жан, Финик, самого Чехова Саша прозвала Васей (Васенькой), в более поздних письмах Чехова Сережа именуется Грипом, Коклюшем и т. п.

Происхождение подписи Индейкин как-то связано, очевидно, с индейским петухом, существовавшим в птичьем хозяйстве Бабкина: о нем братья Антон и Николай писали 8 июля 1886 г. Ф. О. Шехтелю (см. Письма, т. 1, стр. 249).

7 сентября 1886 г. Чехов уехал из Бабкина в Москву (см. Письма, т. 1, стр. 257); в письмах этого месяца к Киселевой он вспоминает бабкинскую жизнь, общих знакомых и аккуратно передает поклоны «Василисе и Сергею». В сопроводительном письме к «Сапогам всмятку», которое датируется, таким образом, не июнем (см. Письма, т. 1, стр. 446), а десятыми числами октября 1886 г., он писал:

«Материалисты скажут, что разумнее было бы прислать сначала соды, а потом уж рассказ, но скромный автор думает, что интересы изящного должны преобладать над интересами желудка.

Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду.

Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек.

Автор: А. Индейкин.»

29 октября Чехов в письме к Киселевой снова обращается к своим читателям: «Сереже и Василисе кланяется бедный Индейкин. Он ждет от них собственноручной критики. Если они почтят его вниманием, то он не замедлит поднести им еще что-нибудь назидательное и иллюстрированное…» На чеховскую юмореску откликнулся Киселев: «Высокоталантливый Индейкин! Ваше произведение, как в колбасном заведении, тронуло до глубины души Василису и Сергея. Я, как разумный отец, разъяснил детям смысл столь высокого творения и внушил им, что не пройдет и ста лет, как эта сказка будет би<бли>ографическая редкость. Умолял и просил их беречь, на тот конец, что они этим могут составить себе капитал и обеспечить себя на всю жизнь после ста лет. Ежедневно объясняю моим милым детям о гениальности Индейкина вообще и как о человеке развратном в особенности. Нюх у моих детей замечательный, они тотчас поняли, о ком идет речь и с кем они имеют дело. Громогласно заявляют, что все эти Индейкины, Чехонте, Pince-nez, Богемские, Политковские, Петры Боборыкины с его пьесой Клеймо не что иное, как полный упадок нашей литературы и расстройство умственных способностей этих господ» (16 октября 1886 г. — ГБЛ).

  82