18 
Он засунул руку в сумку, вытащил письмо и протянул его комиссару.
Дорогой Нино, я знаю, что это письмо тебя удивит. Я старался, чтобы ты ничего не узнал о переделке, в которую я попал: сейчас она угрожает обернуться для меня настоящей бедой. Но теперь я понимаю, что так не может продолжаться. Приезжай немедленно. И ничего не говори маме. Целую. Папа.
– И что вы сделали?
– Ну, понимаете, через два дня я должен был лететь в Нью-Йорк… Меня не было месяц. Когда я вернулся, сразу позвонил папе, спросил, нужен ли еще ему, и он сказал, что нет. Потом мы виделись, но он не упоминал об этом.
– У вас есть идеи по поводу той опасной передряги, в которую попал ваш отец?
– Тогда я подумал, что он решил снова открыть свою фирму, хотя я был категорически против. Мы даже повздорили. К тому же мама мне рассказала о папиной связи с какой-то женщиной, которая стоила ему слишком дорого…
– Постойте. То есть вы были уверены, что помощь, которой просил ваш отец, заключалась в деньгах. Вы думаете, он хотел просто одолжить у вас?
– Если честно, то да.
– И вы не вмешались, несмотря на тревожный тон письма?
– Ну, видите ли…
– Вы хорошо зарабатываете, доктор?
– Не жалуюсь.
– Удовлетворите мое любопытство: зачем вы показали мне письмо?
– Потому что в свете папиного убийства я иначе взглянул на события. Письмо может быть полезным в расследовании.
– Нет, вряд ли. Возьмите его и бережно храните. У вас есть дети, доктор?
– Да, сын Калоджерино, ему четыре года.
– Желаю вам никогда не нуждаться в его помощи.
– Почему? – Антонио Лапекора был сбит с толку.
– Потому что если яблоко от яблони не далеко падает, то на вас наплюют.
– Да что вы себе позволяете?
– Даю вам десять секунд, и если не исчезнете – я найду повод вас арестовать.
Доктор скрылся в такой спешке, что опрокинул стул, на котором сидел.
Аурелио Лапекора в отчаянии просил помощи у собственного сына, а тот предпочел улететь от него за океан.
Еще тридцать лет назад Вилласета состояла из пары десятков домов, даже лачуг, по десять с каждой стороны муниципальной дороги Вигата-Монтелуза. Во времена экономического бума и строительной лихорадки (на которой, кажется, стоит наше государство; надо бы и в конституции записать: «Италия – республика, основанная на строительных работах»), пришла дорожная белая горячка, отчего в Вилласете ныне пересекаются три шоссе и одна скоростная автомагистраль, а также находится так называемая «развязка» двух провинциальных дорог и трех дорог между провинциями. На некоторых из них неосторожного путешественника поджидает сюрприз: после нескольких километров живописного пути мимо выкрашенных в красный цвет заграждений, означающих, что здесь были убиты судьи, следователи, полицейские, финансисты и даже тюремные охранники, турист оказывается на склоне холма, настолько пустынного, что вряд ли на него когда-нибудь ступала нога человека. Другие дороги обрываются на берегу моря, упираясь в полоску белого мелкого песка. И насколько видно глазу – ни одного дома и ни одного корабля на горизонте, что неминуемо приводит к развитию у заезжего путешественника синдрома Робинзона.
Вилласета, следуя врожденному инстинкту, заставляющему здешних жителей выстраивать дома в ряд по обочине любой дороги, вскоре превратилась в городок с длинными улицами, напоминающий лабиринт.
– Пойди отыщи эту улицу Гарибальди! – взвыл сидевший за рулем Фацио.
– Где самая дальняя окраина Вилласеты? – спросил комиссар.
– На дороге в Бутеру.
– Поехали туда.
– Откуда вы знаете, что улица Гарибальди в тех краях?
– Не спорь.
Он знал, что не ошибется. Будучи очевидцем «экономического чуда», он помнил, что незадолго до него улицы в центре любого городка назывались в честь долгой памяти отцов объединенной Италии (Мадзини, Гарибальди, Кавура), в честь старых политиков (Орландо, Соннино, Криспи) и классиков (Данте, Петрарки, Кардуччи, реже – Леопарди). После бума топонимика изменилась: отцы основатели, старые политики и классики переселились на окраину, в центре теперь расположились Пазолини, Пиранделло, Де Филиппо, Тольятти, Де Гаспери и непременно Кеннеди (имелся в виду Джон, а не Боб. Хотя в одном городишке, затерянном в горах Неброди, Монтальбано случилось побывать на площади «Братьев Кеннеди»).
18 
