очень нудно 
32 
— Надеюсь, что и я произведу на свет младенца, — добавила я.
— Да-да! — воскликнула она. — Вы влюблены, это ведь так важно. Филипп тебя боготворит, и боготворил всегда. Он столько о тебе говорил…
— Я думала, он мечтает об Эсмеральде.
— Если честно, дорогая, я тоже так думала. И кузина твоя была в этом уверена. Но Джосайя говорит, что ты такая веселая, живая и, сказать по совести, гораздо красивее той девочки, так что мы счастливы, что вы с Филиппом нашли друг друга.
В порыве нежности и признательности я поцеловала ей руку.
— Ты очень милая девушка. Как бы я мечтала, чтобы Ролло нашел себе кого-нибудь вроде тебя. Ах, Ролло!..
— Вы огорчены его судьбой? — осторожно поинтересовалась я.
— Ну а как же, моя дорогая… при всех этих обстоятельствах… как иначе? Он во всем повторяет отца. В Сити ему суждено стать у власти… Да во всем, за что он ни возьмется… Но и жена ему нужна. Ах, дитя мое, какое несчастье, какое несчастье. Но, конечно, не стоит нам говорить об этом. Все это так печально, а нас с тобой ждут радостные события. Скажи, вы с Филиппом уже определили точную дату?
— Филипп предлагает конец июня.
— Прекрасное время года для свадьбы. И мы с Джосайей поженились в июне. Дивная была церемония… в Трентхэмской церкви, естественно. Вам тоже следует там венчаться… хотя, не знаю, может, в Лондоне удобнее? Впрочем, какое это имеет значение, когда люди любят друг друга? Лондон просто больше подходит, если твои родственники собираются устраивать пышное торжество.
— Не знаю. У меня ведь нет своего дохода, вы же знаете, леди Эмили.
— Тем лучше, — ответила она, — у меня тоже не было ничего. Все, что я имела, это ветхое, полуразрушенное имение. Кроме того, мужчинам нравится все брать на себя.
Вот так мы говорили подолгу, и отношения наши становились все теплее и дружелюбнее. Похоже, что Филипп был ее любимцем, при всей материнской гордости за Ролло. Ролло был для нее слишком умен, по секрету призналась она, он идет по стопам отца. Вместе они не разлей вода.
Часто к нам присоединялся Филипп, устраивался в кресле и поглядывал то на мать, то на меня, свою невесту. Несомненно, наша с ней взаимная привязанность радовала его.
Однажды он позвал меня пойти на конюшню и посмотреть новую лошадь. Лицо одного из грумов сразу привлекло мое внимание — оно было мне знакомо. Филипп представил меня и принялся непринужденно болтать с грумом в манере, которая всегда привлекала людей к нему.
— Это Хоули, — сказал Филипп, — он не так давно у нас.
— Добрый день, мисс Келлевэй, — приветствовал меня Хоули.
Я все недоумевала, где же могла видеть его.
Когда мы ушли, я сказала:
— Я уже где-то встречала его. Но где?
— Мало ли, может, в доме видела. Я забыл, откуда он к нам пришел, хотя, если честно, он и не конюх вовсе. Ему нужна была работа, соглашался на любое место, так, по-моему, говорил отец. Человек он вроде достойный, была вакансия, его взяли… Я думаю, надо согласиться на тот особняк на площади. Это лучшее из того, что нам предлагали. Ты как?
— Я бы все-таки еще раз взглянула на него, Филипп.
— Да ладно тебе, Эллен; если мы сейчас не примем решение, найдется другой покупатель. И где мы тогда будем жить после свадьбы? Нам и так придется какое-то время пожить у отца, я ведь не уверен, что к июню можно успеть закончить с ремонтом.
Холодок пробежал у меня по коже. Июнь. Так скоро! Стало не по себе.
Уже ложась в постель, я вдруг вспомнила, откуда мне знакомо лицо того человека, Хоули.
Я его видела однажды во время прогулки с Филиппом в Гайд-парке. Тогда мне показалось, что он следил за нами.
Мы собирались к Каррингтонам на музыкальный вечер. Леди Эмили пригласила знаменитого итальянского музыканта, который даст небольшой концерт. Кузина Агата была крайне взбудоражена.
— Половина Лондона там будет, — говорила она, — по крайней мере, те, кто представляют собой что-нибудь существенное, придут.
— Я полагаю, — возразила я, — всякий представляет собой что-нибудь существенное в своем роде, к тому же, я сомневаюсь, что гостиная леди Эмили способна вместить более семидесяти человек.
Я не могла противиться искушению быть, что называется, дерзкой. По-человечески, наверное, можно было объяснить мое стремление в какой-то степени использовать нынешнее положение невесты Каррингтона. Забавно было наблюдать, как рос мой авторитет в доме кузины не по дням, а по часам, особенно с той поры, как я стала часто бывать в особняке на Парк-Лейн. Впрочем, в этих визитах не было ничего необычного.
32 
