очень нудно 
57 
…Дженет постучала в дверь, и едва она, будто по мановению волшебной палочки, отворилась, я буквально влетела в гостиную, потом вдруг услышала позади себя тихий смех и звук захлопнутой двери. Он стоял, прислонившись к ней, и с веселым интересом наблюдал за мной.
— Вы! — вскрикнула я. — Вы… Яго Келлевэй?
Передо мной был смуглый незнакомец, который когда-то беседовал со мной после концерта, который зашел в пустующий дом на площади Финлей… именно тогда Ролло и застал нас там обоих.
Я затрепетала — от ужаса и изумления сразу.
— Но… я не понимаю… — пробормотала я наконец.
— Я так и думал, что вы будете удивлены.
В его голосе звучал смех. Он взял меня за руку. Я совсем забыла, как он высок. Он подвел меня к окну, взял за плечи и посмотрел прямо в лицо.
— Эллен, — сказал он, — наконец-то вы здесь!
— Я… хотела бы знать… — начала я.
— И узнаете обязательно. Вы очень любознательная юная леди, и я согласен, что все это кажется вам немного странным.
— Немного странным! Да не брежу ли я? Зачем вы приезжали в Лондон? Что вы делали на концерте? Почему не сказали мне, кто вы, в конце концов?
— Вы задаете столько вопросов, на которые сразу я ответить не могу. Прежде всего, я рад приветствовать вас на Острове Келлевэй и спешу сообщить, что я безмерно счастлив вашему приезду. Вы действительно Келлевэй. Вы во многом похожи на вашего отца. Он был очень нетерпелив.
— Может, вы все же объясните…
— Конечно, объясню. Садитесь, Эллен, дорогая, и я начну отвечать на ваши вопросы.
Он повел меня к креслу с резными подлокотниками и обитой гобеленом спинкой, почти силой усадил меня туда. Сам же неторопливо, будто наслаждаясь моим нетерпением и не стремясь удовлетворить мое любопытство, расположился в другом кресле, которое скорее походило на трон. Размерами оно было под стать хозяину, спинка была украшена не только резьбой, но и инкрустацией.
Теперь я смогла рассмотреть его лицо, которое производило впечатление более сильное, чем в Лондоне. У него были густые, темные волосы, глаза полуприкрытые тяжелыми веками, которые, я сразу это почувствовала, могли скрывать многое. Сейчас эти глаза смотрели на меня с откровенным удовольствием. Одет он был в темно-синий смокинг, у ворота был повязан белый галстук. Безукоризненной формы кисти рук, покрытых бронзовым загаром, неподвижно лежали на подлокотниках. На мизинце правой руки поблескивала печатка, на которой я разобрала литеру "К".
— Итак, — начал он, — вы спрашиваете, кто я. Отвечаю: Яго Келлевэй. В каком родстве мы состоим, также спрашиваете вы. Это вопрос довольно сложный. Но лучше я сам вам на него отвечу, чем вы получите искаженные версии этой истории. Ничего необычного в ней нет. — Губы его дрогнули, будто в усмешке. — Хотя, — продолжал он, — кое-кому она может показаться и неделикатной. Но нет, не вам. Вы же из утонченного светского общества, вам знакомы материи такого рода, время от времени в самых степенных семействах случается что-то подобное. Я прав?
— Я не могу ответить, пока не услышу, — ответила я резко, ибо что-то заставляло меня противодействовать ему. Он прекрасно понимал, как жажду я все узнать, и намеренно тянул время. Странное его поведение в Лондоне обернулось для меня страшными переживаниями, хотя было ясно, что сам он воспринимал это не более как шутку. Ну а я, которая совсем иначе представляла себе своего «опекуна», сейчас была даже раздражена его манерами, несмотря на то что страстно хотела получить от него ответы на все вопросы.
— В истории этой фигурирует черная печать незаконнорожденности, — начал он. — Один из наших предков — не такой уж дальний, кстати, это был ваш прадед — имел сестру по имени Гвеннол. Гвеннол была неистовой красавицей. У нас в галерее висит ее портрет. Я обязательно покажу вам его. Семейство Келлевэй было богатым и знатным. Они владели островами и жили на широкую ногу. Блистательная партия, вероятно, готовилась для Гвеннол, но в один прекрасный день она с гордостью объявила, что ждет ребенка. Имя отца называть отказалась, как ни в малейшей степени не собиралась выходить замуж. Отец ее пришел в ярость, грозился вышвырнуть Гвеннол вон, если она не признается, от кого у нее ребенок. Но она не пошла на это. Она покинула замок в сопровождении нескольких слуг. Так или иначе, но девица среди людей получила дурную славу ведьмы, а отцом ее ребенка все считали самого Дьявола.
В глазах Яго опять мелькнул лукавый огонек.
57 
