149 
После визита к королеве Эссекс приехал ко мне. Она тепло его приняла, сказав, что рада его возвращению. Он поверил и старался сделать то, что не могли другие, чтобы выделиться и восстановить ее отношение к себе. На балу Двенадцатой ночи все заметили, что он танцует с королевой и она была в восторге.
И все же я гневалась на нее, в тайне, конечно, за упорное непрощение меня.
Эссекс сказал, что едет в Ирландию. Он собирался проучить Тайрона. Никто, полагал он, не знает так глубоко, как он, ирландского вопроса. Он был намерен наверстать то, что не успел его отец. Граф Эссекс умер в Ирландии, и говорили, что его миссия не удалась, однако это произошло из-за болезни и смерти, и он просто не успел выполнить свою миссию, но теперь его сын во имя титула Эссексов собирался обессмертить свое имя в Ирландии.
Королева, выслушав прожекты Эссекса, напомнила ему, что за его отцом остались еще долги. Это напоминание огорчило мою семью, и я даже опасалась, что меня призовут к ответу. Однако Эссекс сказал, что если после всего, что он сделал для королевы, она напоминает ему о долгах отца, то он предпочитает навсегда оставить двор. Королева любила его всерьез, поэтому дело было замято, о нем никогда более не вспоминали и, после некоторой заминки, она дала Эссексу разрешение поехать в Ирландию в качестве командующего армией.
Он испытывал триумф. Он приехал к нам и рассказал о своих планах. Кристофер слушал его с немым обожанием.
– Ты хочешь поехать с ним, не правда ли? – спросила я Кристофера.
– Я беру тебя, Кристофер, – сказал Эссекс. Бедный Кристофер! Ему никогда не удавалось скрыть свои чувства. Какие они были разные с Ленстером – тот никогда и нигде не упустил бы своей выгоды. Странно, но я не презирала Кристофера за его слабость.
– Ты должен ехать, – сказала я.
– Но как я могу оставить тебя…
– Я сама о себе позабочусь. Езжай. Тебе будет полезно. Эссекс сказал, что для него будет лучше, если с ним будут доверенные люди.
– Тогда все улажено, – добавила я.
Кристофер ожил, и не смог этого скрыть. Наш брак был счастливым, но пора было и успокоиться. Мне было почти шестьдесят, и иногда я чувствовала, что он для меня слишком молод.
В марте того года, последнего в том веке, мой сын и мой муж выехали в Ирландию. Люди выходили на улицы, чтобы увидеть Эссекса, и, должна признать, выглядел он великолепно. Он ехал, чтобы покорить Ирландию, чтобы принести мир и спокойствие Англии; в нем было что-то от Бога, и неудивительно, что королева так любила его.
К несчастью, когда кавалькада достигла Айлингтона, разразился ужасный шторм. Жители прятались в домах под ударами молний и потоками дождя, и видели в этой буре дурной знак. Я смеялась над предрассудками, но позже поняла, что знак был.
Всем известны ужасные последствия этой кампании. Если бы Эссекс не предпринял ее, насколько счастливее бы мы все были! Ирландское дворянство было настроено против Эссекса, а монахи и священники воодушевляли народ на борьбу. Он писал королеве о том, что покорение Ирландии может обернуться наиболее дорогостоящим предприятием ее правления. В Ирландию нужно послать сильную армию, и это будет лучшим способом переговоров со страной.
Был спор между Эссексом и королевой из-за графа Саутгэмптона, который соблазнил горничную королевы Элизабет Верной, хотя он позже и женился на ней. Королева графа не простила. Эссекс и Саутгэмптон были близкими друзьями, и Эссекс сделал того своим стремянным, чего королева снова не одобрила. Она повелела снять Саутгэмптона с поста, но Эссекс, в своей дерзости, не послушался.
Я становилась все более встревоженной, так как новости одна за другой, настигавшие меня, свидетельствовали о том, что и муж, и сын все более втягиваются в опасную игру с королевой.
Пенелопа обычно первой приносила мне известия. Часто заезжала и вторая дочь, Дороти, со своими детьми. Ее первый муж, Томас Перро, за которого она так романтически вышла замуж, умер, и теперь она была замужем за Генри Перси, графом Нортумберлэндом. Брак, однако, не был удачным, и она часто с радостью приезжала ко мне.
Казалось, наша семья несчастлива в браках. Фрэнсис, во всяком случае, любила Эссекса. Это было очень странно, но, как бы дурно он себя ни вел, он обвораживал всех. Его ветреность была известна всем, но иногда мне казалось, что он делал это в пику королеве. Его чувство к королеве было также странно: он ее любил, но по-особому. Он, безусловно, выделял ее среди прочих женщин, и не только потому, что она была сувереном. В ней была мистическая сила, и я тоже это ощущала. Отчего бы в противном случае, когда я поняла, что она не примет меня обратно в свой круг, жизнь потеряла для меня всякую прелесть? Знала ли она об этом? Возможно. Она была, вероятно, довольна, считая месть мне полной. Я была горда, но делала все, что возможно, чтобы задобрить ее. Она выиграла у меня эту последнюю битву, она отомстила простой смертной, которая осмелилась соперничать с королевой.
149 
