Последние отзывы

  75  

– Робин весьма грустен, – говорила она мне. – Он – человек, очень преданный своей семье, и я уважаю это. Мне нравится глубина его скорбящих чувств. Как вы знаете, кузина, я особенно привязана к семейству Сидни. Я никогда не забуду, что для меня сделала Мэри и как она ухаживала за мной, после чего ее постигло ужасное последствие болезни.

– Ваше Величество всегда показывали особую любовь и доброту к Мэри.

– Я обязана ей, Леттис. А теперь ее постигла ужасная потеря: смерть старшей дочери. Бедная женщина! Амброзия умерла в феврале. Мэри была убита горем. Но ей в утешение остался ее дорогой мальчик – Филипп. Редко встретишь столь благородного юношу, как Филипп. Я скажу им, чтобы они прислали ко мне свою младшую – Мэри, названную в честь матери. Я подыщу ей место при дворе и впоследствии – хорошего мужа.

– Ей нет еще и четырнадцати, Мадам, я полагаю.

– Я знаю, но через год-два мы можем сосватать ее. Вот хотя бы Генри Герберт, теперь граф Пемброк. Я уже подумывала о жене для него. Думаю, он понравится семейству Сидни и дяде молодой леди, графу Лейстеру.

– Надеюсь, – поддакнула я.

Вскоре после этого разговора Мэри Сидни была при дворе. Она была красивой девушкой с янтарными волосами и овальным лицом. Все признавали ее сходство с братом, Филипом, который был одним из красивейших молодых людей при дворе. Он не обладал теми мужественностью, здоровьем и силой, которые отличают мужчин типа Роберта.

То был почти неземной тип красоты, и у юной Мэри Сидни во внешности сквозило то же самое. Не думаю, чтобы она не пользовалась успехом при дворе. Будет нетрудно найти ей мужа.

Королева очень любила и отличала Мэри, и думаю, это принесло утешение семье. По отношению ко мне Елизавета проявляла особое внимание, но я была в неведении – что именно кроется за ним. Часто она заговаривала при мне о графе Лейстере – иногда с насмешливым и ласковым выражением голоса, как будто она давала понять, что знает о его пороках, но от этого любит его не меньше. Я в то время прислуживала ей при спальне, то есть была наиболее близка к ее интимным проблемам, и она часто советовалась со мной, какой наряд ей надеть. Она любила, чтобы я доставала платья одно за другим и прикладывала к своей фигуре, дабы она могла составить о них представление.

– Ты – красивое существо, Леттис, – сказала она мне как-то. – Ты похожа на всех Болейнов.

Она задумалась, и я догадалась, что она вспоминает о своей матери.

– Ты, несомненно, выйдешь в свое время опять замуж, – сказала она в другой раз. – Но сейчас пока рано. А твое вдовство скоро перестанет тебя печалить, клянусь. – Я не отвечала, и она продолжила. – Сейчас очень модно белое на черном – или черное на белом. Как ты думаешь, это красиво?

– Для некоторых, Мадам. Не для всех.

– А мне это пойдет?

– Ваше Величество имеют такую прекрасную фигуру, что вам подойдет любое сочетание. Стоит только надеть платье, и оно на Вас расцветает само собой.

Не слишком ли грубая лесть? Ах, нет – ее фавориты и прихлебатели приучили ее к самым незамаскированным формам лести.

– Я хочу показать тебе носовые платки, что вышила для Меня моя белошвейка. Достань-ка их. Смотри! Черное испанское кружево, отделанное венецианским золотым шитьем. Что ты думаешь по их поводу? Есть еще некоторые образцы кружев – вот льняное голландское, что лучше всего для некоторых целей, а вот отделанное черным шелком, а сверх того с серебряной нитью.

– Прекрасно, Мадам. – Я улыбнулась, обнажив свои белые зубы, которыми я гордилась. Она нахмурилась: ее зубы были совсем не хороши.

– Мастерица Твист работает очень хорошо, – сказала она. – Работы для нее хватит еще надолго. Я люблю, когда мне приносят ручную работу. Взгляни-ка на эти кружева – их сделала мои швея по шелку, миссис Монтэпо, и подарила мне их с большой гордостью. Ты только взгляни на эти изысканные бутоны и розы.

– И снова черное на белом, Мадам.

– Ты же сказала, что некоторым это идет. Ты видела рубашку, что преподнес мне Филипп Сидни в этом новом году?

Я достала рубашку, как она мне приказала. Она была вышита белым шелком, с кружевом, отороченным серебряной и золотой нитью.

– Изысканно, – прошептала я.

– У меня было несколько чудесных новогодних подарков, – сказала она, – я тебе покажу мой самый любимый.

Любимый подарок был на ней. Это был золотой крест с пятью безупречными изумрудами и чудесными жемчугами.

– Это просто великолепно, Мадам. Она поцеловала крест.

  75