35 
— Замка он мне не даровал, что верно, то верно! — с хохотом подтвердил прево. — Зато он позволил мне взять его, а это почти одно и то же.
— Ну, а если кто-нибудь сыграет с тобой злую шутку, добившись дарственной на замок?
— Э, да сумасброду будет оказан плохой прием, ручаюсь, пусть только попробует предъявить свои права! Вы с госпожой д'Этамп поддержите меня, и я заставлю молодчика раскаяться в его притязаниях. Да что ты, я совершенно спокоен: Нельский замок принадлежит мне, и это так же верно, дружище, как то, что моя дочка Коломба — твоя невеста. Отправляйся же с богом да возвращайся поскорее.
Когда прево произносил эти слова, в истинности которых ни он сам, ни его собеседник не имели причин сомневаться, в воротах, ведущих из четырехугольного двора в сады Большого Нельского замка, появилось третье действующее лицо в сопровождении садовника Рембо. То был виконт де Мармань.
Виконт тоже слыл претендентом на руку Коломбы, но претендентом-неудачником. У этого повесы были рыжеватые волосы, бело-розовое лицо; он был самодоволен, дерзок, болтлив и кичился тем, что занимает должность королевского секретаря; благодаря этой должности он и имел свободный доступ к его величеству вместе с борзыми, попугаями и обезьянами. Вот почему прево не ввели в обман ни кажущаяся благосклонность, ни мнимое дружелюбие его величества по отношению к де Марманю — ведь этой благосклонностью и дружелюбием он был обязан, по слухам, лишь тому, что брался за всякие поручения, даже и не особенно нравственные. Кроме того, виконт де Мармань уже давненько прокутил свои владения, и все его достояние зависело от щедрот Франциска I. А ведь щедроты эти в любую минуту могли иссякнуть, и мессер Робер д'Эстурвиль был не так легковерен, чтобы в таких важных случаях полагаться на прихоти короля, обладавшего весьма капризным характером. Он осторожно отклонил предложение виконта де Марманя, сказав ему по секрету, что дочь уже давным-давно помолвлена с другим. Благодаря этому признанию, объясняющему причину отказа, виконт де Мармань и мессер Робер с виду остались закадычными друзьями, хотя с того дня виконт возненавидел прево, а прево стал остерегаться виконта. Ведь, несмотря на приветливость и милые улыбки, виконт не мог утаить злобу от человека, для которого были открытой книгой темные дворцовые тайны и потемки чужих душ. Всякий раз, когда появлялся виконт, такой приветливый и предупредительный, прево готовился услышать дурные вести, которые де Мармань обычно сообщал ему со слезами на глазах, с напускным, деланным сочувствием, растравляя его рану.
С графом же д'Орбеком виконт де Мармань почти порвал. Больше того, их взаимная неприязнь просто бросалась в глаза, что при дворе бывает редко. Д'Орбек презирал де Марманя, ибо де Мармань был небогат и не мог достойно поддержать свое высокое положение. Де Мармань ненавидел д'Орбека, ибо д'Орбек был сказочно богат. Словом, оба терпеть не могли друг друга, строили друг другу козни всякий раз, когда сталкивались на узенькой дорожке.
Поэтому, встречаясь, оба царедворца раскланивались с той язвительной и холодной улыбкой, какую видишь лишь в дворцовых приемных, — она означает: «Эх, не были бы мы такими подлыми трусами, одного из нас уже давно не было бы на свете!»
Следует, однако, признать, ибо долг повествователя — говорить и о хорошем и о дурном, что и на этот раз они ограничились лишь поклоном и улыбками; граф д'Орбек не обменялся ни единым словом с виконтом де Марманем и, сопровождаемый прево, торопливо вышел в ту дверь, в которую вошел его враг.
Поспешим же добавить, что, невзирая на взаимную ненависть, враги при случае тотчас же объединились бы, стремясь уничтожить третьего.
Итак, граф д'Орбек ушел, а прево остался наедине со своим «другом» виконтом де Марманем.
Прево приблизился к нему, состроив веселую мину, а виконт ждал его, состроив мину унылую.
— Так-так, любезный прево, — сказал виконт, первый нарушив молчание. — Вид у вас превеселый.
Видите ли, бедный мой д'Эстурвиль, беды моих друзей так же печалят меня, как и мои собственные.
— Да, да, я знаю, какое у вас отзывчивое сердце, — ответил прево.
— А когда я увидел, что вы сияете от радости, равно как и ваш будущий зять граф д'Орбек, ибо его женитьба на вашей дочери уже ни для кого не тайна, и я поздравляю вас, любезный д'Эстурвиль…
— Да ведь я давно сказал вам, что Коломба просватана, любезный Мармань.
35 
