2 
Подо мной миля за милей мчалась дорога. А сверху тяжелым грузом давило молчание. И запах. Я даже подумала: «Какая нелепость, такого просто не может быть. Нет, это всего лишь кошмар. Один из тех ночных кошмаров, когда невозможно пошевелиться. Надо лишь подождать, скоро эти люди исчезнут, и я проснусь в реальном мире».
Я почувствовала, что мы съехали с хорошей дороги, машина некоторое время подпрыгивала и кренилась на ухабах и наконец остановилась. Поездка закончилась, но кошмар не прекратился. Когда они выкинули меня наружу, в холодную ночь, я порадовалась, что надела на прогулку с Тесси пальто и удобные меховые ботинки…
Простите… Пожалуйста, не обращайте внимания. Это ведь даже не плач, просто выходят наружу скопившиеся боль и напряжение. Плачет мое тело, а не я, если вы понимаете, что я хочу сказать. Вы же понимаете, да? Можно одновременно и плакать, и смеяться — это просто физическая реакция. Сейчас-то я могу чувствовать себя счастливой, правда?
А потом они забили ногами Тесси насмерть, один из них поднял ее тельце и отбросил куда-то в сторону.
Мы шли пешком. Я ничего не видела. Было совершенно темно. Плотная, тяжелая, гнетущая темнота, которая притупляла ощущения и не позволяла держать равновесие. Ледяной ветер толкал и мотал меня из стороны в сторону. Тот первый переход не был долгим. Через подошвы я чувствовала, что иду по камням и песку, затем по мягкой земле и большим каменным плитам с пучками травы на стыках. Через какое-то время дорога пошла вверх. Руки по-прежнему были связаны, и я с трудом сохраняла равновесие, темнота не позволяла ориентироваться. Один раз я споткнулась, не смогла удержаться и врезалась в мужчину, идущего впереди. Он выругался и так сильно пнул меня в щиколотку, что не спасла даже толстая кожа ботинка; боль была такая резкая, что я пошатнулась и упала. Меня подняли за волосы со словами:
— Вставай, графиня. Шевелись! Поднимаясь, я поняла, что мне срочно нужно в туалет, вероятно, то был результат наркоза и холода. Я не могла терпеть ни секунды:
— Мне надо в туалет.
Они оттолкнули меня немного в сторону:
— Давай!
Пальто мешало, надо было еще расстегнуть сбоку молнию на брюках.
— Я не могу! У меня руки связаны!
Они освободили мои руки, но — поздно. Ноги уже были мокрые. И ледяные. Я подумала: «Я не смогу этого выдержать. Меня сломает именно это, а не удары по ребрам». Но взбираться на холм было так тяжело, что я вынуждена была сосредоточиться лишь на том, чтобы не упасть. От усилий мокрые ноги согрелись и, кажется, даже начали подсыхать. Знаю, это звучит странно, даже немыслимо, но среди всего того ужаса и унижений я поддразнивала себя, вспоминая, как взрослые обычно говорят детям: «Что же ты штанишки сначала не сняла?», — и мне захотелось хихикнуть. Наверное, это просто сказалось нервное перенапряжение. Дети. Я так по ним соскучилась. Когда я их увижу?
Ночь мы провели в пещере. Меня заставили долго ползти, прежде чем мы оказались там, где можно было сидеть или стоять на коленях. Но даже стоя на коленях, я упиралась головой в свод.
— Пошарь справа от себя. Там матрац. Я нащупала и почувствовала его запах.
— Заползи на него и ляг на спину. Теперь протяни руку за голову.
Там лежали пластиковая бутылка с водой, пластмассовое подкладное судно, рулон туалетной бумаги.
— Теперь дай мне правую руку.
Я почувствовала, как вокруг запястья защелкнули наручники, цепь от них протянули вдоль левой ноги и обмотали вокруг щиколотки, заперли еще раз и протянули куда-то в глубь пещеры, где, судя по звуку, прикрепили к металлическому крюку или скобе на стене. Но зачем так туго? Что могла я сделать, даже будь она немного свободнее? Куда я могла уйти? Не было никакой необходимости так затягивать.
— Левую давай.
Он что-то положил мне на ладонь, холодное, мокрое и тяжелое, словно мертвое. Я вздрогнула. Он сжал мою руку и подтолкнул ко рту, его пахнущие никотином пальцы оказались прямо у носа.
— Ешь, — приказал он.
Это было мясо, наверное, вареная курица, мокрая и скользкая, от нее сильно несло чесноком. Я вегетарианка, но в тот момент я понимала: лучше не спорить. Это лишь приведет к побоям и вызовет очередной поток оскорблений. Кроме того, у меня нет выбора — я должна есть все, что дают, если хочу выжить. Я откусила от холодной, скользкой мякоти и заставила себя жевать. Прожевала два куска, но проглотить не смогла. Пыталась, но во рту пересохло, и попытка чуть не вызвала рвоту.
2 
