очень нудно 
42 
— В 2006-м, — ответил Гарт.
Тим взял с подноса длинный хирургический пинцет и начал ковыряться в обрубке шеи Головы.
— Хорошо, что они оставили в целости гортань и первый и второй шейные позвонки. Именно это я и называю предвидением, интуицией.
— Ну, в начале XXI века в хирургии уже появилось кое-что кроме спирта и ножовки, — пошутил Гарт. — Как я уже тебе сообщал, наш парень в относительно хорошей форме, но если включить интраскан, становится видно, что мозговой ствол поврежден. Нам придется использовать мозговой ствол донора.
— Я прекрасно об этом помню, — отозвался Тим чуть ворчливым тоном. — И должен сказать по совести, Гарт, — по моему мнению, то, что ты затеял, может закончиться лишь тем, что вы напрасно потеряете прекрасную голову.
— Ты так думаешь?
— А что тут особенно думать? Эта Голова — прекрасный опытный образец, и на твоем месте я бы приберег ее до тех времен, когда вы будете лучше знать, что делаете.
— Но я не могу отменить эту операцию, — сказал Гарт, несколько обескураженный откровенностью старого друга.
— Почему?
— Потому что слишком много важных людей заинтересованы в ее результатах.
— Но если ты удалишь мозговой ствол, у Головы не останется никаких шансов.
— А какие шансы у нее вообще есть? Нет, Тим, я хочу сделать по-своему. У последних трех образцов ретикулярная формация была так серьезно повреждена, что ни о какой связи с интраламинарными ядрами таламуса не могло быть и речи. Я уж не говорю о центростремительных импульсах ростральных отделов спинного мозга…
— Это верно, но…
— В моем варианте продолговатый мозг уже соединен со спинным мозгом и вестибулярным центром, следовательно, моему ускорителю роста будет меньше работы. Откровенно говоря, я почти уверен, что в будущем подобная методика будет самой распространенной, так как в данном случае вероятность успеха существенно повышается.
Оба ненадолго замолчали, задумчиво глядя на Голову, на растрепанные обрывки серой кожи вокруг обрубленной шеи.
— Как ты собираешься совмещать подсознательные рефлексы одного индивида и сознание другого? — спросил наконец Тим.
— Постом и молитвой, — ответил Гарт, и Томми рассмеялся.
— Ох уж мне эти ученые! Вы так привыкли разглядывать мир под микроскопом, что уже не в состоянии увидеть общую картину.
— Я хочу, чтобы рибосомы нивелировали темпы роста, а наноботы инициировали хоть какое-то сращивание. Если мне удастся этого добиться, я могу праздновать успех, — сказал Гарт. — Правда, Персис привезла из Нью-Йорка новый стимулятор семафорного типа. Она считает, нам следует как можно скорее убедиться в преимуществах темперированной регуляции, но я не в особенном восторге от этой перспективы.
Тим хлопнул в ладоши:
— О'кей, за работу.
Они сдвинули большую и малую цистерны, удалили стыковочные стенки и осторожно переместили Голову, так что она оказалась на своем природой определенном месте непосредственно над телом. Тим сидел за пультом чуть в стороне и сжимал рукоятки манипуляторов. По его команде четыре механические руки разом опустились в охлаждающую жидкость и начали осторожно расслаивать ткани на шейных срезах. Удалив сохранившиеся шейные позвонки Головы, они вырезали поврежденный мозговой ствол и в освободившуюся полость поместили мозговой ствол донорского тела. Очистив стыкуемые поверхности, роботы соединили донорский позвоночник с основанием черепа при помощи плавких оргволоконных фиксаторов. Процесс напоминал сварку в миниатюре — жидкость в цистернах то и дело озарялась изнутри холодными голубыми вспышками, похожими на свечение вольтовой дуги.
— Похоже, я действительно кое-что умею!.. — проговорил Тим, ненадолго отвлекшись от экрана своего трехмерного интравизора. — Жаль только, что из нашей с тобой затеи все равно ничего не выйдет. — Он подмигнул, но его маска запотела изнутри, и Гарт не сумел разобрать выражение его лица. Впрочем, он знал, что в минуты наивысшего напряжения Тим частенько начинает отпускать шуточки.
Тем временем механические руки с нечеловеческой осторожностью удалили трубки, подававшие заменитель плазмы в сонные артерии Головы, и сшили их с артериями донорского тела. Снова и снова Тим вводил одну и ту же команду, и роботы проворно соединяли сосуды тела с соответствующими сосудами Головы. Это трудная, изматывающая работа, требующая высокой концентрации внимания, поэтому к тому времени, когда все сосуды, мышцы и сухожилия оказались сшиты и можно было приступать к последнему, завершающему этапу, Тим чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. Но вот, наконец, роботы натянули и зашили кожу на шее. Разглядывая простой, грубый шов, Гарт впервые заметил, насколько сильно отличается по цвету кожа Головы и кожа донора. Первая была матовой, коричневато-серой, вторая — землисто-желтой, но он надеялся, что со временем, когда будет восстановлено кровообращение, кожа станет более однородной.
42 
