3 
– Прошу простить меня, хире, но мне нужен прима-конестабль Хаиме Бофранк, – сказал юноша с напускной важностью, долженствовавшей скрыть робость.
– Я и есть Хаиме Бофранк.
Юноша коротко поклонился:
– Меня зовут Мальтус Фолькон, хире. Я всего лишь младший архивариус, но прошу не делать из этого поспешных выводов, равно как из того, что мой отец – грейскомиссар Фолькон.
– Я и не успел еще сделать никаких выводов, – с досадою промолвил Бофранк. – Я всего-навсего собирался позавтракать… Что вам угодно, хире Фолькон?
– Я хотел бы рассказать вам об одном недавнем печальном событии, которое, несомненно, вас заинтересует.
– Что же это за событие?
– Нельзя ли войти в дом, хире Бофранк? Я расскажу вам все по порядку.
– Что ж, прошу, – сказал Бофранк, пропуская неожиданного гостя внутрь.
Ничем не выказав своего мнения о скромной обстановке и еще более скромном завтраке, что остывал на столе, юный Фолькон сел на стул, поставив шпагу меж ног, и попросил:
– Если я нечаянно прервал вашу трапезу, хире Бофранк, то прошу вас, не стесняйтесь, продолжайте, меня это ничуть не смущает.
– Могу предложить вам вина, – не слишком приветливо сказал Бофранк, беря вилку, но Фолькон покачал головою:
– Еще слишком рано, к тому же я почти совсем не пью.
– Тогда рассказывайте; мне уже скоро на службу.
– Дело в том, – начал юноша, – что в архиве я работаю по причине своего возраста, недостаточного для поступления в Академию. Однако я попросил отца устроить меня хотя бы туда. Это, знаете ли, дисциплинирует, к тому же я хочу приучить себя ко всему, с чем придется столкнуться, заранее.
– В архиве?!
– Я по возможности посещаю места преступлений, в том числе весьма омерзительных, и переношу это не в пример лучше многих великовозрастных гардов, – с достоинством произнес Мальтус Фолькон. – Но к делу. Недавно, разбирая бумаги, я обнаружил ваш подробный доклад, описывающий ряд убийств, совершенных в некоем удаленном поселке.
– Это дело давно все забыли, и сам я предпочел забыть! – резко сказал Бофранк.
– Может, и так, хире… Признаться, я никак не выделил доклада среди иных документов, которые я прилежно прочитываю и изучаю. Я бы и не вспомнил о нем, если бы не вчерашнее происшествие на улице Поденщиков.
– Что за происшествие? – Бофранк налил себе вина, поймав при том укоризненный взгляд юноши, и нарочито сделал большой глоток.
– Продажная женщина, хире… – Фолькон покраснел. – Возможно, вы слышали, что на улице Поденщиков убили продажную женщину.
– Стану я собирать слухи, – с раздражением заметил Бофранк, ковыряя вилкою еду. – Мало ли убивают продажных женщин в городе с населением в добрые пять сотен тысяч? Коли мы станем грустить о каждой, не хватит времени на добрых людей.
– Да, но не каждую убивают подобным способом.
– Что же с ней сделали? – довольно безразлично спросил Бофранк.
– Старик, у которого она снимала угол, лишился чувств, обнаружив тело. Голова была отсечена, притом доселе неизвестно, где оная обретается, а промеж ног несчастной был вставлен хвост коровы, украденный, вероятно, с бойни. На теле вырезан был странный знак, напоминающий наложенные друг на друга два квадрата.
Бофранк отложил вилку.
– Далее. Говорите далее.
– Больше мне нечего сказать, хире Бофранк. Разве что назвать имя несчастной девушки – ее звали Роза Эма Рената, двадцати семи лет от роду.
Продажную женщину двадцати семи лет от роду трудно назвать девушкою. Про нее не скажешь, подобно поэту:
- Рыдайте, дщери, матери со чада!
- Ведь солнце вашей чести прочь от вас
- Ушло отныне в неурочный час,
- Померкнув в клубьях копоти и чада.
Но Бофранк оставил это незначительное упущение без ответа. Чтобы оттянуть разговор, он еще немного поел, не обращая притом никакого внимания на пристальный взгляд юного Фолькона, запил пищу вином и только после этого спросил:
– И чего же вы хотите от меня, хире Фолькон?
– Я вспомнил ваш доклад… – повторил юноша в смущении. – Я нашел ряд несомненных совпадений и подумал…
– Мне совершенно безразлично, что вы подумали, – прервал его Бофранк. – Я, знаете ли, ныне занимаюсь преподаванием и не имею времени для выслушивания подобных умственных экзерциций юных архивариусов. Посему прошу вас не мешать мне далее завтракать… Оставьте мой дом, хире Фолькон!
– Но… Но я думал…
– Ступайте же! – велел Бофранк, возмутясь. Юноша поднялся и, в смятении комкая в руках свою шляпу, попятился к дверям. Бофранк проводил его взором и вернулся к завтраку, но ум его бежал еды.
3 
