Последние отзывы

  134  

Барбара прибавила громкость и открыла холодильник. Она надеялась, что при виде каких-нибудь продуктов у нее проснется аппетит. Вместо этого запах пятидневной камбалы заставил ее отступить в другой конец кухни с не очень приличными словами и побудил к нешуточным раздумьям, как избавиться от растаявшей и протекшей упаковки рыбы, не касаясь ее. Это происшествие навело ее на мысль, сколько еще неблаговонных сюрпризов ждут своего часа, завернутые в фольгу, хранящиеся в пластиковых коробках или принесенные домой в картонках и безвременно забытые. Со своей безопасной позиции она разглядывала зелень, ползущую по краям одной из коробок. Ей хотелось верить, что это остатки горохового пюре. Цвет, казалось, соответствовал ее надеждам, но консистенция склоняла в сторону плесени. Рядом с этой коробкой новая форма жизни произрастала на том, что было когда-то спагетти быстрого приготовления. Вообще, весь холодильник выглядел как продолжение неаппетитного эксперимента, который выполнял Александр Флеминг в надежде совершить еще одну халявную поездку в Стокгольм.

Устремив подозрительный взгляд на весь этот натюрморт и зажав пальцем нос, Барбара подобралась к кухонной раковине, нашла под ней моющие жидкости, щетки и несколько окаменевших комков, бывших некогда тряпками для мытья посуды. Достала коробку с мешками для мусора. Вооруженная мешком и лопаткой, она ринулась в бой. Камбала проследовала в мешок, шлепнулась на пол, и от нее пошел такой запах, что Барбара содрогнулась. За гороховым пюре — тире — антибиотиком последовало другое, потом спагетти, клинышек двойного глостерского сыра, обросшего недельной бородой, не хуже Стинга, коробка окаменевших устриц и коробка пиццы, которую она даже побоялась открыть, опасаясь за свои нервы. К этому ассорти присоединились остатки чоу-мейна, половинка помидора, три половинки грейпфрутов и картонка с молоком, которую она купила в прошлом июне.

Войдя во вкус такого гастрономического катарсиса, она решила довести его до логического завершения. Все, что не было заключено в банки, профессионально замариновано или законсервировано либо не представляло собой приправу, не подверженную пагубному воздействию времени, — долой майонез, туда же кетчуп — присоединилось к камбале и ее спутникам по разложению. Когда она закончила свою операцию, полки холодильника опустели, лишившись всего, что хоть как-то напоминало пищу. Впрочем, сама она не слишком грустила по этому поводу. Аппетит у нее пропал после путешествия по территории птомаина, то есть трупного яда.

Наконец, она захлопнула дверцу холодильника и завязала проволокой мешок для мусора. Открыв заднюю дверь, выволокла мешок наружу и с минуту подождала, не вырастут ли у него ноги, чтобы он сам добрался до остального домашнего мусора. Когда этого не случилось, она мысленно приказала себе перенести его. Но позднее.

Барбара закурила. Запах спички и табака заглушил остаточный запах испорченных продуктов. Она зажгла вторую спичку, затем третью и все это время вдыхала полной грудью дым сигареты.

Ничего страшного, решила она. Еды никакой, зато сделано еще одно дело. Осталось лишь помыть полки и единственный ящик, и холодильник готов к продаже; чуточку старый, чуточку ненадежный, но и цену она назначит соответствующую. Она не могла взять его с собой на Чок-Фарм, там слишком мало места.

Она подошла к столу и села. Крутя окурок между большим и указательным пальцами, Барбара наблюдала, как горит бумага и тлеет табак. Возможность разделаться со всем этим гнильем, как она поняла, работала против ее интересов. Еще одна сделанная работа означала еще одну вычеркнутую из списка строчку, что еще на один шаг приближало ее к моменту, когда она запрет дом, продаст его и начнет незнакомую новую жизнь.

В иные дни она чувствовала себя готовой к переезду, хотя и боялась перемен. Она побывала на Чок-Фарм уже полдюжины раз, отдала задаток за маленькое ателье, поговорила с владельцем о шторах и установке телефона. Она даже видела одного из арендаторов, который сидел в приятном квадрате солнца у окна в квартире на нижнем этаже. И хотя часть ее жизни, именуемая словом БУДУЩЕЕ, постоянно влекла ее к себе, более существенная часть, именуемая ПРОШЛОЕ, удерживала ее на месте. Она знала, что путь назад будет отрезан, этот дом в Актоне будет продан. Исчезнут последние нити, связывающие ее с матерью.

Это утро Барбара провела с ней. Они погуляли по обрамленной боярышником площадке в Грин-форде, посидели на скамейке возле детской площадки, наблюдая, как молодая мать учит ходить годовалого малыша.

  134