33 
Жак забегал каждый день с непостижимой для него пунктуальностью. На третий день Ольга не выдержала и спросила напрямик, не его ли величество поручил своему шуту развлекать скучающую даму. Жак без зазрения совести признался, что так оно и есть. И добавил:
– Ты не скучаешь. Ты грустишь.
– Фигня! – заявила Ольга. – Пройдет. А королю передай, чтоб не перегибал со своей опекой. И приходи, когда хочешь, а не когда тебя посылают.
– Ну знаешь, оно у тебя сначала вроде фигня, а потом как приключится депрессия с последствиями… А король даже такой ничтожный вариант просчитывает.
– Да брось, – устало махнула рукой Ольга. – Пусть не переживает, я научена горьким опытом и второй раз такого позора не вынесу. А на мужиков я решила основательно положить и больше не ввязываться в авантюры.
– А если будут слезно умолять и петь серенады под балконом? – хитро усмехнулся Жак.
– Иди на фиг! – возмутилась Ольга. – Это что, тоже хитрые задумки его величества? И если бы я польстилась на серенады, он бы исправно снаряжал мне под балкон подставных ухажеров?
Жак ржал над ее предположением долго и радостно, подвывая и хрюкая, и чуть не окунул при этом нос в чашку с чаем.
– Класс! – оценил он, насмеявшись вдоволь. – Обязательно королю расскажу. Ему понравится. Ольга, ну с каких пор ты такая подозрительная стала? То вот выиграла у короля спор, он до сих пор никак не успокоится, что ты не дала себя обмануть и потребовала не тащить Кантора насильно… Да, я помню, что король тебе обещал не упоминать. И меня обязал. Только мне начхать на его обязательства, я с тобой не спорил. Ага, теперь вот подозреваешь его величество в попытках тайно управлять твоей жизнью. Ты еще скажи, что весь этот дом он лично подобрал и заселил для твоего удовольствия. Знаешь, как это дело называют умные дяди психиатры?
– Знаю, знаю. – Ольга невольно улыбнулась, подумав, что король подобрал бы жильцов поинтереснее и уж точно избавил бы ее от писателя и поэта. – Кстати, ваши с королем переживания по поводу моих депрессий называются точно так же. Не дергайтесь вы, все совсем не так, как тогда.
– А как? – заинтересовался Жак, вылавливая из чашки пепел, который вечно туда ронял. – Ты хочешь сказать, что тебе по фигу? Не поверю.
– Ну что я, дура – так наивно обманывать вас с королем?! – Ольга задумалась, обняв пальцами теплые гладкие бока чашки. – Нет, мне не все равно, но… это не то. Тогда, зимой, все действительно было глухо, безысходно и даже как бы без причины. А сейчас как-то… примерно так, как с тобой было. Обычная непруха с противоположным полом, к которой я давно привыкла и воспринимаю как должное. Думаешь, впервые я так обламываюсь? Все это мы уже проходили, и не один раз. Только взлетишь, расправишь крылышки, почувствуешь себя вольной птицей, парящей где-то высоко-высоко над грешной землей с ее обыденными проблемами… и тут тебя обязательно ракеткой по морде – хрясь! И сразу вспоминаешь – да какая ж ты птица? Ты размечтавшийся теннисный мячик! В этот раз кавалер слишком долго продержался, вот я и забыла, как оно обычно бывает. А так – все то же самое. Жаль только, что он все-таки не написал мне правды. И не сказал. А я теперь сижу и думаю: почему? Нет, если он решил уйти, это его дело, и бегать за ним, умоляя вернуться, никто не собирается. Но мне уже просто интересно. Вроде так все шло душевно и раззамечательно, и вдруг – здрасте вам! Не может же быть, что ни с того ни с сего. Сбежал, не сказав ни слова. А я теперь сижу и пытаюсь понять. То ли я его чем-то обидела… То ли давно надоела, и он только повода искал… То ли он вообще со мной связался из боязни, что я застрелюсь… Но это же невозможно – так долго изо дня в день притворяться и лгать. Ничего не понимаю. Король сказал, что Диего твердо верил в предсказание, будто его убьют. И потому ушел заранее. Но тогда он вернулся бы. Понял, что предсказание левое, и вернулся бы. А он не захотел. И опять думай: то ли король мне лапшу вешает и вся эта история о предсказании – красивая сказка, то ли Диего не захотел возвращаться, чтобы дураком не выглядеть. Гордость заела. А иногда думаю: вдруг ему ногу оторвало, как Плаксе, или еще чего вроде этого? И потому он не захотел возвращаться? У него же самолюбие патологическое, не дай бог чтобы его кто-то пожалел – удавится от огорчения. Это что, тоже часть мистралийского менталитета?
– Это часть классового менталитета, – серьезно вздохнул Жак. – Ты вспомни Элмара. Как он с маниакальным упорством пытался наложить на себя руки. Тот же случай. Но если бы с Кантором что-то подобное случилось, тебе бы сказали. И король попросил бы тебя отказаться от спора, чтобы он мог с чистой совестью приволочь этого страдальца насильно и прочистить ему мульки. До него бы очень быстро дошло, что без ноги и с тобой намного лучше, чем без ноги и без тебя. А Плакса как раз меньше всего думает о подобных глупостях, ибо совсем не желает умирать, вокруг него щебечет Эльвира, а нога у него все равно новая вырастет.
33 
